Вечные сны о любви - Уилманн Марианн

Она вздрогнула.

– Здесь был мистер Гэбриел.

– Старина Оскар? Он много лет работал нашим садовником. Почему он не остался? Я был бы рад снова увидеть его.

– Бен. — Ее начало трясти от того, что она только что услышала. Энни обхватила себя руками, пытаясь найти какой-то способ смягчить перенесенный удар. — Мистер Гэбриел рассказал мне про твою жену и брата.

Она увидела, как изменилось выражение его глаз. Словно его ударили.

– Прости. Наверное, ты должна была узнать эту историю от меня, Энни. Но это не то, что мне хотелось бы вспоминать. Именно поэтому наша семья не вернулась в «Уайт Пайнс». И неважно, сколько хороших воспоминаний связано с этим местом. В конечном итоге, трагедия затмила все.

– Бен, ты не понимаешь. — Дрожа, Энни протянула к нему руку. — Твой брат, Уин, он не мертв. Я видела его вчера. В конюшне. В его студии.

Глаза Бена сузились. Казалось, он на несколько минут потерял голос. Между ними повисла тишина.

Наконец он накрыл ладонью ее руки. У него был такой терпеливый тон, словно он обращался к ребенку.

– Послушай, я знаю, уик-энд выдался довольно нервный.

– Ты не понимаешь. — Она отстранилась. — Я видела его. Он был симпатичным, очаровательным, и он… заигрывал со мной.

– Энни… — Бен потянулся к ней.

– Нет. — Она отступила на несколько шагов назад, потом внезапно повернулась к двери. — Я не сошла— с ума и не перевозбудилась. Уин здесь. Он живет и работает в конюшне. Я могу доказать.

Она выбежала.

– Энни! Подожди!

Она слышала голос Бена, но не остановилась, даже не оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, идет ли он за ней.

Ей непременно нужно было попасть в конюшню. Бен сам увидит, что все это было на самом деле.

Энни толкнула дверь в конюшню и вошла внутрь. Она оглянулась на пустые стойла, направилась к лестнице, по которой в спешке поднялась, прыгая сразу через две ступени.

Наверху она остановилась и повернула ручку. Дверь заклинило, и только через несколько попыток ей удалось открыть ее, толкая бедром. В это мгновение она услышала за собой шаги Бена.

– Уин! — закричала Энни, входя в студию.

В тишине, которая ее встретила, она замерла, оглядываясь вокруг в полном изумлении.

– Энни. — Она почувствовала на руке ладонь Бена, но выдернула ее и прошла дальше в комнату.

Кроме свисавшей отовсюду паутины и толстого слоя пыли на полу, в комнате ничего не было. Воздух, который в прошлый ее приход был пропитан сильными запахами краски и растворителя, казался затхлым и заплесневелым.

– Там стояла его кровать. — Она указала в угол, где сновал паук, увеличивая свою и без того гигантскую паутину. — А вот здесь был рабочий стол, заваленный эскизами, вдоль стен — холсты и мольберты. Эти окна были чистые. — Она заметила, что теперь они были покрыты накопившейся пылью и грязью.

В ее голосе появились нотки упрямства.

– Он был здесь. Мне это не почудилось. Мы разговаривали. Он флиртовал со мной, сказал, что хочет написать мой портрет. Он даже предложил мне бокал шампанского. Когда я спросила его, почему ты не знаешь, что он находится здесь, Уин ответил, что готовит тебе сюрприз. Он назвал это… — Она пыталась вспомнить, с напряжением преодолевая замешательство и смятение. — Он назвал это подарком к новому дню рождения. — Она обернулась. — Он действительно был здесь, Бен. Мне это не привиделось.

Бен, казалось, не слышал ее. Он пристально смотрел в дальний угол. Там, на мольберте, стоял единственный холст без рамы, повернутый к стене.

Не говоря ни слова, он прошел через комнату и развернул холст. Энни подошла и встала рядом с ним.

Это была картина, изображавшая Бена и Энни, одетых в их теперешние одежды. Бен — в дедовых штанах и свитере, Энни — в старомодном платье. Они стояли вместе на песчаном пляже, глядя друг на друга, как это было сегодня, немного раньше. И в иx глазах светилась, несомненно, любовь.

Энни почувствовала подступающие слезы. Она не смогла сдержать их, и они покатились по щекам.

Увидев это, Бен привлек ее к себе и вытер их.

– Энни, плакать нет причин.

– Да нет же, есть причины. Я ничего не понимаю, Бен. Но я не свихнулась. И Уин мне не приснился. Нет.

– Я знаю. — Он вздрогнул и оглянулся, потом взял картину под мышку.

Бен потянул Энни за руку. Та была холодна как лед.

Голосом, хриплым от волнения, он сказал: