Между гордостью и счастьем - Рейдо Диана

— Что же, вы так редко отдыхаете?

— Я плохо переношу жару, это раз. У моих родителей не было свободных денег на какие-то увеселительные поездки. А у меня больше денег уходит на съемную квартиру, чем откладывается на путешествия. И не к каждому отпуску удается скопить нужную сумму. Иногда отдыхаю, даже не выезжая из города.

— Это неправильно, — задумчиво сказал Холден.

— Ну, уж как есть. Вы-то наверняка путешествовали немало?

— Да, немало. Южная Африка, Хорватия, Нидерланды, Испания, Португалия, и так далее.

— А что вы делали в Южной Африке?

— Охотился.

— На кого, если не секрет?

— На львов в основном.

Марибелл широко открыла глаза:

— Зачем?

— Иногда я и сам задаюсь этим вопросом, — рассеянно произнес Холден. — Раньше я иначе относился к охоте. Был молодой и глупый.

— А теперь? — Марибелл лихорадочно размышляла, стоит ли упускать такую удачную возможность съязвить. Потом решила, что, пожалуй, не стоит. Возможно, ей удастся разговорить Холдена, и вечер, по крайней мере не пройдет в скучной, безликой беседе…

— А теперь я пересмотрел свои взгляды. Стал с большим уважением относиться к жизни. И к человеческой жизни, и к жизни животных. В конце концов, зверушки не виноваты в том, что человек пытается за их счет удовлетворить свои амбиции.

— Вы думаете, это амбиции? — поинтересовалась Марибелл.

Холден пожал плечами:

— Амбиции, комплексы, нереализованная агрессия… Не так уж важна причина. Куда неприятней теперь для меня следствие, то есть охота и убийство.

— Может, вы состоите в Гринписе?

— Отнюдь. Вовсе не требуется вступать в какие-то официальные организации, чтобы придерживаться своей точки зрения и жить в соответствии со своим мировоззрением.

— Вот как. Но тогда, может быть, вы репортер, мистер Гроуд?

— Почему вы так решили, Марибелл?

К этому вопросу она не была готова и растерялась.

— Ну… — начала она, — вы, с одной стороны, говорите, как будто обзоры статей зачитываете… И потом, у вас активная гражданская позиция.

Холден засмеялся.

— Почему вы смеетесь? — она смутилась окончательно.

— Всегда приятно узнать о себе что-нибудь новое. Я думал, что в очередной раз услышу о том, какой я зануда, педант, чересчур правильный для хаоса этого безнадежного мира.

— Ну, так красиво я говорить не умею. Но вы персона и впрямь загадочная.

Он в очередной раз пожал плечами.

— Ничего загадочного, на мой взгляд… Да, словом и правда владею неплохо, по большинству жизненных вопросов у меня вполне четкая и сформировавшаяся позиция. Из этого не следует, что я обязательно должен оказаться репортером…

— А еще вы много где поездили, — напомнила Марибелл.

— Удивительная логика. Рад, что мне удается не слишком переоценивать женщин.

Она вовремя заметила, что он смеется.

— Как салат? — вежливо спросил он.

— Замечательно. Как раз то, что приятно съесть в качестве легкого ужина.

Он снова смеялся:

— И потом не говорите мне, что я не угадал. Диета, не есть после шести, низкокалорийный йогурт?

— Обезжиренное мороженое, — сердито сказала Марибелл.

— Мороженое я попросил вообще не класть к штруделю.

— Да, я заметила.

Холден с широкой улыбкой заметил:

— Я сделал это не для того, чтобы уязвить вас или обделить удовольствием. Скорее, наоборот. Теперь я могу предложить вам замечательный десерт этой кофейни — самое натуральное в Англии мороженое, с кусочками фруктов и ягод. Вам понравится. Сколько шариков? Четыре? Пять?

— И каких же?

— Позвольте, я…

— …сам закажу, — закончила за него Марибелл. — Ладно, валяйте, заказывайте.

Она мысленно ойкнула, а потом прикусила язык. В самом деле, почему она так робеет перед ним? Он не ее учитель грамматики в колледже.

Да, грамматика так же далека от темы сегодняшней беседы, как дежурный прогулочный пломбир в вафельном рожке — от этого роскошного холодного десерта. Мороженое медленно таяло в хрустальной креманке, а Марибелл наслаждалась вкусами на языке: банановый, карамельный, черничный, грушевый, и, наконец, просто ванильный с корицей.

Ее гастрономические изыски были прерваны вопросом Холдена:

— Марибелл, а вы чем занимаетесь? Помимо того, разумеется, что разгуливаете по ночному городу в шикарных платьях.

— А вы угадайте, — неожиданно для самой себя ответила она.