Союз сердец - Ловелл Марша

Побуйствовав так несколько секунд, она остановилась с круглыми от ужаса глазами, наклонилась и подняла с пола изуродованный головной убор с порванной вуалью и поломанным цветком. Потрясенно моргая, Иви уставилась на ни в чем не повинные останки хорошенькой голубой шляпки и постаралась справиться с подступившими к горлу рыданиями. Я совсем обезумела, подумала она, просто обезумела. Ничего подобного, остановил ее голос безжалостной честности. Ты просто плохо воспитана и плохо себя ведешь. Георгос прав. Леонидасу сегодня было бы стыдно.

Она чуть не заплакала при этой мысли. Леонидас, добрый, нежный, ласковый Леонидас! Господи, как же его не хватает!

Но не в постели, как могли вообразить обитатели этого дома, с горечью подумала она. Теперь, по прошествии времени, единственный опыт интимных отношений с ним вспоминался как нечто крайне неудачное и незначительное. Да и могло ли быть иначе? Она — девственница, а он — расстроен и нездоров. Не хватало ей другого — привычного общения с Леонидасом, их бесед до глубокой ночи, совместного слушания музыки. Самого его присутствия, спокойного и сосредоточенного, благотворно действовавшего на нее всякий раз, когда подступали тревога и беспокойство.

Прежде всего их отношения представляли собой единение душ, а не единение плоти. Возможно, со временем и при других обстоятельствах и физическая сторона их связи наладилась бы. Тогда она отмела в сторону свои огорчения по поводу того, что первый опыт телесной связи оказался таким коротким и болезненным. Будут и другие ночи, сказала она себе. В следующий раз все будет иначе.

Но не было ни других ночей, ни следующего раза…

Внезапно опомнившись, Иви с изумлением обнаружила, что стоит посреди, спальни и комкает уже совершенно изуродованную шляпку. Да что с ней происходит? Она словно готовый взорваться вулкан. Никогда такого с ней не было. То она при всех закатила пощечину Георгосу, теперь отыгралась на шляпке. Пришлось крепко прикусить нижнюю губу — ее распирало страстное желание заорать во все горло.

Вкус собственной крови заставил ее опомниться.

Приступ бешенства сменился жгучим стыдом. Что бы подумал о ней Леонидас? Надо немедленно успокоиться, сейчас же, сию же секунду. Она замужняя женщина, будущая мать, а не вздорный, непослушный ребенок.

В памяти всплыли слова Георгоса насчет детских выходок — они-то и разъярили ее своей точностью. Она ему еще покажет! С этого момента она станет спокойной и зрелой женщиной, образчиком самообладания. И никаких вспышек гнева, никаких девичьих красок на щеках! И никакого дурацкого заикания!

Несколько минут спустя по лестнице спускалась совсем другая Иви — собранная, спокойная, лицо ухоженное, густые темные волны роскошных волос прихвачены гребнями. Она спускалась, ступенька за ступенькой, сосредоточившись на своем новом состоянии, пока нога ее не ступила на персидский ковер холла и проблема появления в гостиной не стала неотвратимо близкой. Тут ее самообладание дало заметную трещину.

Что все думают о том ужасном представлении, которое она устроила? Наверняка оно вызвало недоумение и мысли о том, что же бедный Леонидас нашел в этой истеричной глупышке? Скорее всего, жалеют Георгоса, заимевшего нежеланную жену и чужого ребенка. Иви даже застонала от своих мучительных предположений. Ну почему Георгос не позволил ей остаться наверху? Мог бы сказать, что у нее разболелась голова. Эмилия принесла бы ей поднос с едой. Господи, почему ей не дано походить на Риту, которая умеет владеть собой в любой ситуации, не волнуясь, что подумают другие, в том числе ее босс.

Иви готова была силой передвигать ноги через холл к гостиной. Когда она осторожно — слава тебе, господи! — вошла в открытую дверь, на нее никто не обратил внимания.

Сидя на шелковой парчовой кушетке, Рита прихлебывала шерри и болтала с Алис. Георгос и Янис с бокалами виски стояли у камина, Эмилия хлопотала у буфета.

Она нервно кашлянула, и все посмотрели на нее, перестав делать то, что делали. Она застыла под любопытными взглядами, не в силах сделать ни шагу. Установилось неловкое молчание, и она уже решила покинуть поле боя, когда Георгос подошел к ней, удерживая ее взглядом и не давая двинуться с места.

— Тебе уже получше? — осведомился он в своей обычной хладнокровной манере.

Иви с радостью отметила, что красный отпечаток на его щеке исчез.

— Я в полном порядке, спасибо. — Получилось несколько зажато, но, слава богу, без всякого заикания. Она облегченно вздохнула. Может, удастся пережить и следующие несколько минут.