Работа над ошибками - Полански Кэтрин

Через полчаса они договорились встретиться у Тайрена, посмотреть его лошадей. Понятно, это интересно только Синди. Дженне же очень не хотелось идти туда, в предчувствии серьезного разговора, но ведь все-таки любопытно увидеть дом Тайрена и чего он там еще добился в своей жизни. И она все равно рада видеть его, даже если это и означает, что ей придется рассказать правду.

— Не отпускай мою руку, солнышко, — сказала она дочке; они переходили улицу.

— Мамочка, а почему здесь все ходят медленно-премедленно?

Дженна повеселела.

— Думаю, потому что людям здесь некуда торопиться. По сравнению с Оклендом, правда же, тут очень спокойно?

Синди кивнула.

— Мне тут нравится.

Дженна остановилась возле своей машины и задумчиво посмотрела на дочь.

— Да? Правда, мое солнышко?

Синди энергично закивала, а в ее глазах можно было прочесть тысячу желаний одновременно. Ей нравилось все. Она каждое утро просыпалась с улыбкой, умывалась, завтракала и бежала играть. Для Синди мир еще был приятнейшим местом, а редкие обиды и неудачи, хотя и сопровождались по малолетству бурными слезами, быстро забывались. С взрослыми все не так; взрослые помнят дольше… Синди сверкнула серебристым взглядом и начала подпрыгивать еще энергичнее.

Наверное, действительно, глаза — зеркало души, подумала Дженна. А вот если бы кто-то заглянул в ее глаза — если бы, конечно, у кого-то нашлось на это время, — этот кто-то определенно бы в них увидел, что в Окленде ей не особенно уютно, да никогда и не будет. Так — неуютно носить одежду, сшитую на заказ для кого-то другого. Вроде и подходит тебе по комплекции и размеру, вроде и скроено ладно, а все равно что-то не то…

Дженна открыла дверцу машины. Через пару недель все равно придется уехать отсюда, хотят ли они с Синди того или нет. Здесь для них обеих есть нечто такое, отчего они чувствуют себя дома, но ведь в Окленде она зарабатывает им на жизнь. Боже, у нее фантастическая работа и куча клиентов. Она больше не принадлежит Оушен-Хилл. Это все в прошлом.

— Смотри, мамочка! Вон, старый дяденька на нас смотрит!

Дженна оглянулась. На противоположной стороне улицы стоял пожилой мужчина. Она не видела его всего четыре года, но такое ощущение, что гораздо дольше. Он изменился не очень сильно, только морщины у глаз и рта стали глубже. Дженна почувствовала раздражение. С чего, спрашивается, ему выглядеть таким несчастным?..

— Мамочка, что?

Дженна крепко схватила Синди за руку.

— Ничего, Синди. Пойдем.

Пойдем, прежде чем я его вдруг окликну, или он меня…

— Дженна?

Слишком поздно.

— Здравствуй, папа.

И вдруг на его лице она увидела выражение, какого не видела у отца никогда прежде, но тысячи раз — в зеркале. Сомнение и неуверенность. Она не могла этому поверить. У Рандольфа просто не может быть такого выражения лица, природа не наделила.

Он улыбнулся нерешительно.

— Ты снова дома.

Дженна молча кивнула. Как будто в горло залили свинец, и она не могла протолкнуть через него ни слова. Отец никогда раньше не говорил с нею так. Это звучало неестественно, будто он плохо выучил роль и сейчас пытается ее сыграть, но у него выходит неважно.

— Так приятно тебя видеть. — Он перевел взгляд на девочку. — Это Синди?

Дженна опять кивнула и сильнее сжала дочкину ручку.

— Да.

Пожалуйста, не наговори ей сейчас каких-нибудь пошлостей, мысленно взмолилась она, когда отец присел возле Синди на корточки. Было заметно, что это далось ему с трудом. Он вообще стал гораздо медленнее двигаться.

— Привет, — сказал он.

— Привет. — Синди прижалась к матери. — Ты кто?

Дженна затаила дыхание.

— Я твой дедушка.

Синди улыбнулась.

— Ну хорошо… — И пожала плечами.

Дженна испытала облегчение, но всего лишь на миг. Она не доверяла отцу.

— У меня скоро день рождения. — Синди подняла шесть пальчиков вверх. — Вот через сколько месяцев.

Он улыбнулся.

— Я знаю.

Синди хихикнула.

— Правда?

Естественно, он это знал. День рождения Синди всегда будет днем его позора. Дженна потянула Синди за руку.

— Нам пора идти, папа. У нас встреча.

— Мне можно смотреть лошадок Тайрена! — объявила Синди. — Ты знаешь Тайрена?

Рандольф Фарсон выпрямился. Выражение его лица стало жестким. Вот так уже гораздо привычнее.

— Да.

Ну и нисколько он не изменился. Какой был, такой и есть — бездушный старый ханжа. Зачем она стоит здесь и с ним разговаривает? Дженна торопливо распахнула заднюю дверцу машины.