Надеюсь и жду - Гамильтон Диана

Клодия вспыхнула, отвела глаза и уставилась на их соединенные руки. Он, словно прочитав ее мысли, отпустил ее и твердо произнес:

— Месяц назад мне исполнилось тридцать. Я пожил для себя, а теперь хочу остепениться и создать семью. Я не могу иметь детей, Клодия, из-за перенесенной в детстве серьезной болезни. Я приму вашего ребенка, как родного, с радостью, и буду очень гордиться, если вы согласитесь стать моей женой. Сейчас я прошу вас только подумать над моими словами.

Она так и сделала.

Все это вспомнилось Клодии, пока она наблюдала за Рози, которая побежала на террасу, к дедушке.

Брак с Тони Фавелом казался самым мудрым выходом из ужасного положения. Итак, она искренне сказала Тони, что уважает его, испытывает к нему симпатию и, возможно, со временем сумеет привязаться к нему. Но полюбить не сможет никогда. На что он выразил свое полное понимание, и это решило исход дела. Клодия дала согласие принять его не только как мужа, но и как отца своего, еще не родившегося, ребенка.

Что же касается отца Клодии, то он не сумел скрыть своего удивления перед внезапностью их помолвки, как и перед неожиданным отказом дочери от поступления в колледж, но примирился с этим. А стоило ему впервые увидеть свою крошечную, красную, пронзительно кричащую внучку, как она прочно завладела его сердцем.

Гай кинул вопрошающий взгляд на дочь, которая уселась на противоположном конце чугунного стола.

— Как старый Рон — хорошо себя чувствует?

— Как обычно, — Клодия откинулась на спинку стула, подняв лицо к теплому осеннему солнцу, и заставила себя безмятежно улыбнуться. Она сделает все, чтобы сегодняшний день был таким же обычным и спокойным; ничем не выдаст ни своей мучительной тревоги за будущее, ни страха перед тяжелой необходимостью сообщить отцу о предстоящей утрате родного дома, который также давал им средства к существованию. — Наслаждается собственным ворчанием.

Больше Клодия ничего не добавила. Привычные полчаса, проведенные в обществе старика, чтобы выслушать его ворчание по поводу буквально всего на свете, добавились к бремени, которое она уже несла в своей душе, и едва не разорвали ей сердце. Разве новые хозяева «Фартингс-холла» разрешат старому Рону оставаться в его любимом скромном обиталище, станут платить за «руководство» садовыми работами, дадут возможность чувствовать себя необходимым?

Но сейчас она не может позволить себе предаваться горестным раздумьям.

— Кажется, уже время пить кофе.

Врачи предписали отцу Клодии сократить потребление кофеина и алкоголя, а сигары выбросить совсем, но он решительно этому воспротивился. Гай Салливан считал, что если ему и суждено в ближайшем будущем отправиться к праотцам, то лучше сделать это счастливым, а не несчастным. Но Клодия втайне полагала, что он отказался следовать советам врачей, поскольку после потрясения, вызванного смертью Элен и свидетельствами ее измены, больше не видел в жизни особого смысла.

— Думаю, что сегодня, пожалуй, довольствуюсь апельсиновым соком, — произнес вдруг Гай Салливан, заставив Клодию удивленно раскрыть глаза. Его болезненно худое лицо осветила широкая улыбка. — Ты ни за что не угадаешь, кто звонил нам, пока ты навещала старика Рона, и сам себя пригласил к нам на ужин!

Отец выглядел таким веселым, каким Клодия не видела его уже много месяцев. Она с улыбкой склонила голову набок.

— Глядя на тебя, можно подумать, что это сам Дед Мороз.

— Не совсем. — Он усмехнулся. — Но фигура не менее интересная. Ты должна его помнить — одно время, если не ошибаюсь, ты была им даже немного увлечена. Это Адам Уэстон, славный парень. Я всегда считал, что он слишком незауряден, чтобы шататься без дела и перебиваться случайными заработками. Мне было очень жаль, когда он взял и исчез, не сказав никому ни слова.

Он нежно разжал ручки, душившей его в объятиях, Рози и проводил ее ласковой улыбкой, когда внучка, соскользнув с его колен, побежала на полянку играть в мяч. И не заметил, как пепельная бледность покрыла лицо его дочери.

— Вот кто преуспел в жизни! Ты можешь поверить, что теперь он возглавляет компанию «Халлем»? Любезно с его стороны было вспомнить о нас, как ты считаешь?

Клодия смотрела на отца широко раскрытыми глазами и чувствовала, как к горлу подступает тошнота. Нет, этого не может быть! Просто не может. Но это случилось.

— Ты сказал, что он приедет к нам ужинать? — пробормотала она, подавляя желание закричать. ― Когда?