Куда падал дождь - Мэйджер Энн

Даррелл нажал на газ, обдав девушку облаком бензиновой вони из выхлопной трубы, и умчался, только его и видели.

Какого черта он так ее вышвырнул? Не видит разве, что она насмерть перепугана?

Порыв ветра бросил под ноги Лейси какой-то мусор, и она подпрыгнула от испуга. Глянув на часики на руке, она издала пронзительный крик и чуть не бегом припустила в сторону фургона, в его, Миднайта, сторону, цокая по выбитому тротуару, она бежала не разбирая дорога, словно перепуганный кролик в поисках ближайшего укрытия.

– Эй, привет, – процедил Миднайт, придерживая одной рукой бюро, а другой хватая рубашку; он сделал шаг из темного фургона на свет Божий, ожидая, что она вспыхнет, засмущается или одарит его улыбкой, потому что привык, что девчонок в округе долго уламывать ему не приходится – его рост и красивое лицо действовали на них неотразимо.

Она даже не взглянула на фургон.

Один – ноль в твою пользу, милашка.

Он передернул плечами и всем своим видом постарался показать, что его это не трогает.

Бюро опасно качнулось, рука Джонни соскользнула с гладкой поверхности, и ему пришлось напрячь все силы, чтобы удержать равновесие. Вдруг тонкая ножка хрустнула и подломилась. Тяжеленное бюро рухнуло ему на ногу, хорошо еще, что он был обут в крепкие ботинки. Однако большому пальцу досталось что надо.

Два – ноль.

Острая боль пронзила ногу до самого колена.

Спокойно, парень.

Попробуй, рядом с такой кралей.

– О, черт! Уууу!

Вообще-то Миднайт не был любителем поднимать шум из-за пустяков, но уж очень ему хотелось, чтобы она заметила его.

Черта с два!

Он чуть не вывернул себе шею. А что тут удивительного! У Лейси такая фигурка – закачаешься; она, должно быть, нарочно выпендривается перед такими хлопцами, чтоб поизмываться над ними.

Талия у нее осиная, бюст потрясающий, каждый изгиб так и играет – да, это тело женщины. А вместе с тем она вся такая легонькая, так неуклюже держится на своих длиннющих ногах – ну прямо жеребенок. Можно подумать, что это роскошное тело для нее самой внове. Розовая девчоночья резинка, скрепляющая серебристый хвостик волос, подрагивала на бегу.

Сама невинность и сама чувственность – неслабое сочетание.

Джонни вспомнил, что ей, кажется, лет семнадцать. Она была на год или два моложе его в школе. Ни дня больше. Может, Лейси действительно такая малышка и сама не знает, как действует на парней вроде него?..

Огромная ручища протянулась из скрытого тенью угла крыльца и сграбастала девушку.

До слуха Миднайта долетел вопль ужаса, когда огромная туша швырнула ее об стену, так что дом задрожал.

– Не надо, папа, не надо!

У Миднайта задергалась щека. Он вспомнил, почему ребята никогда не приставали к ней. Из-за этого злобного старикана, который чокнулся с того дня, как сбежала его жена. На улице поговаривали, что старый ублюдок замочит любого, кто рискнет связаться с его дочерью. Кто-кто, а Джонни знал об этих старых извергах не из вторых рук: его собственный папаша напрочь свихнулся после смерти Натана.

Лысый мужик с багровой рожей, которого она называла папой, ничем на нее не походил. Если она была сама нежность и красота, то он был воплощенная злоба и грубость. Волосатое брюхо свисало поверх резинки кальсон, вылезающих из брюк, потому что молния сходилась до половины.

Старик Миллер вылил себе в глотку остатки пива, вытер пену с толстых губ тыльной стороной грязной ладони и отшвырнул бутылку. Затем грубо пихнул свою дочь в дом и захлопнул дверь.

Не лезь не в свое дело!

– Но уж кому, как не Миднайту, было знать, что делают эти скоты за закрытыми дверями. Одним махом он выпрыгнул из фургона на нестриженую лужайку перед их домом и помчался по высокой траве. Перескакивая через две ступеньки, он взбежал на крыльцо.

Розовая резинка Лейси валялась на грязном полу. Вид у нее был такой, будто по ней прошлись сапогами. Миднайт нагнулся, поднял ее и поднес к губам. От нее пахло солнечным восходом и розами, нежностью и невинностью – всем, о чем он мечтал и чего никогда не имел.

– Почему так поздно? Где тебя черти носили? С кем ты там шляндалась? – гудел бас ее отца, пробиваясь сквозь тонкую входную дверь.

Голос Лейси прозвучал жалко, беспомощно, потерянно. Должно быть, она заранее готовилась к ответу.

– Ни с кем, папочка.

– Врешь! Ты такая же шлендра, как твоя мать. Я видел тебя в машине с ним.

– Даррелл Грампи просто подбросил меня до дома из библиотеки. Ничего больше!