Не могу уйти - Айзекс Мэхелия

– О-о-о Боже! О-о Господи Боже мой!.. – возбужденно вскрикивала она.

Может, Даниэлла впервые испытывает подобное, если пришла в такой восторг? Может, Дейв был не так уж хорош в постели? – не без злорадства подумал Чарльз, мгновенно вспомнив причину, которая привела его сюда. Впрочем, меньше всего Меррею сейчас хотелось предаваться размышлениям о том, что зять уже насладился прелестями Даниэллы. Пожалуй, именно желание уйти от этой мысли и заставило его с силой рвануть ее блузку. Пуговицы оторвались и с треском разлетелись в стороны.

Неожиданный поступок Чарльза потряс Даниэллу. Разгоряченная кровь как будто сразу остыла, мгновенно заставив ее отстраниться и повернуться к нему спиной.

– Прошу тебя, уйди, – умоляюще произнесла она.

– Ты что, шутишь?! – едва выдохнул Чарльз, обнимая ее сзади и притягивая к себе. При этом он нежно чуть касался языком ее полуобнаженной спины, потом краешка уха, шеи. – Не может быть, чтобы ты на самом деле этого хотела...

Даниэлла не смогла ответить, так как Чарльз в ту секунду подхватил ладонями обе ее груди. Она задрожала мелкой дрожью, дыхание сбилось.

– Ты и не хочешь, – настойчиво шептал он, сжимая и разжимая тяжелые полушария, оказавшиеся у него в плену. – Ведь правда, Дани?..

– Правда, – тихо призналась она, поворачиваясь и обнимая его за шею.

Назад пути нет. Чарльз понял это, когда Даниэлла потянулась к нему губами. Она больше не была пассивной участницей, сама сгорала от желания так же, как и он. Даниэлла и не догадывалась, сколь страстной может быть ее натура. Зов плоти стал сильнее разума и воли. Для него же эта женщина оказалась настолько желанной, что все остальное мгновенно перестало существовать. Впервые он ощутил безграничную власть женщины, ради которой был готов даже на безрассудство.

Взяв лицо Даниэллы в ладони и подняв его вверх, он несколько секунд всматривался в золотисто-карие глаза.

– Где у тебя спальня, Дани? – сдавленным голосом спросил Чарльз.

Еще можно было остановиться. Еще можно было ответить что-нибудь резкое, например, послать его ко всем чертям, но она не сделала этого, а молча взяла Чарльза за руку и повела на второй этаж...

Меррей не знал, сколько прошло времени: может час, может меньше – он лежал на спине, мрачно уставившись в потолок. Тело блаженно расслабилось, но сам Чарльз не чувствовал ничего, даже отдаленно напоминавшего покой. Только что испытавшая самое сладостнейшее из наслаждений, его удовлетворенная плоть как бы являлась противоположностью душевному смятению. Самые крепкие ругательства, выскажи он их вслух, не могли бы выразить всю степень его раскаяния. В сущности, Чарльз был подавлен, точнее, ужасно зол на себя за то, какого дурака свалял!

Глава 9

Как это вообще могло случиться?.. Впрочем, что за глупый вопрос! Даже сейчас, невзирая на подавленность, на чувство вины, одна мысль о Даниэлле вызывала у него сексуальное возбуждение. Реальность же самой картины – как он лежит рядом с ней, в ее спальне, в ее кровати, вдыхает аромат ее не остывшего еще после любовного экстаза тела, как она, обессиленная им до изнеможения, дремлет – вновь взводила в нем тайный механизм непреодолимого мужского желания.

Даниэлла лежала на животе, вольно раскинув руки и ноги, волосы рассыпались по плечам, над плотными округлыми ягодицами с каждой стороны обозначились прелестные эротичные ямочки... Знала бы она, как соблазнительно выглядит обнаженной. Впрочем, Чарльз подозревал, что проснувшись, Даниэлла смутится и может повести себя более чем сдержанно.

По правде сказать, он не хотел быть свидетелем ее пробуждения. Благоразумнее всего было убраться, пока есть возможность. Но такой поступок – уйти без объяснений – попахивал бы трусостью, чем же еще?.. А дело вовсе не в трусости! В смятение его привело поразительное открытие: он переспал с женщиной, которая, как он предполагал, была любовницей зятя, а в результате выяснил, что она таковой вовсе не является...

Он на мгновение закрыл глаза, потом снова уставился в потолок. В сущности говоря, он попал в некий моральный капкан, поэтому и не понимал, как себя вести. Знай он наперед, что Гифорд чиста, как младенец, он, конечно, вел бы себя иначе. В отношениях с женщинами Чарльз всегда был честен, чем внутренне гордился. В этой же ситуации гордиться нечем... Сам того не подозревая, он воспользовался неопытностью и неискушенностью и теперь мучительно переживал случившееся...