Вечные сны о любви - Уилманн Марианн

    Кейлин хотелось бы поплакать, но это было просто не в ее характере. Поэтому она решила отыскать кухню, что было отнюдь не легкой задачей. В ходе поисков она обнаружила, что Флинн решил доказать свою точку зрения, используя только одну комнату. Остальная часть дома была забита до краев вещами в очаровательно эклектичном стиле.

    Она уже успокоилась к тому времени, когда заварила чай на кухне, оборудованной огромным холодильником, микроволновой печью и мраморным камином вместо кухонной плиты. Ей понадобилось довольно много времени, чтобы развести огонь и нагреть воду в медном чайнике. Но это заставило ее улыбаться.

    Как же она могла винить его за то, что он хотел окружить себя вещами? Красивыми интересными вещами. Это был человек, которому нужно использовать свой ум, забавлять себя, бросать себе вызов. И разве не в этого мужчину она влюбилась?

    Она пошла с чаем в библиотеку, в которой были собраны тысячи книг, свитки, рукописи. Здесь стояли глубокие кожаные кресла и эффектный персональный компьютер.

    Кейлин решила развести огонь, зажечь свечи, чтобы можно было почитать, а затем насладиться чаем и тишиной.

    Став на колени у камина, она попыталась зажечь лучину и сожгла дерево дотла. Она переложила дрова, больно загнала занозу в большой палец и попробовала еще раз.

    Ей удалось добиться слабого колеблющегося пламени и целого облака дыма. Отдуваясь, посасывая больной палец, она умостилась на полу, чтобы все хорошо обдумать.

    И тут вспыхнуло яркое пламя, обдав ее жаром. Она стиснула зубы, подавила в себе желание обернуться.

   — Спасибо, но я могу это сделать сама.

   — Как пожелаете, леди.

    Пламя исчезло, но дым остался. Она закашлялась, отмахиваясь, затем поднялась на ноги.

   — И так достаточно тепло.

   — Я бы сказал, сейчас здесь неестественно холодно. — Он подошел и встал за ней, взял ее руку. — Ты поранилась?

   — Это только заноза. Не надо, — произнесла она, когда он поднес ее руку к губам.

   — Быть умной и упрямой — это разные вещи. — Он прикоснулся к пальцу губами, и пульсирующая боль прекратилась. — Но все же ты не настолько упряма, как я заметил, чтобы совсем не обращать внимания на чувство комфорта, которое дает чашка чая, книга и удобное кресло.

   — Я не собиралась оставаться в пустой комнате, заламывая руки, пока ты успокоишься.

    Он поднял брови.

   — Неприятно, правда? Я имею в виду пустоту. Она высвободила руку.

   — Ну хорошо. Я понятия не имею, с чем тебе приходится иметь дело, и не имею никакого права критиковать тебя за то, как ты это компенсируешь. Но…

   — …Что справедливо, то справедливо, — закончил он за нее. — Это место и то, что было на мне, — вот и все, что я имел, когда впервые попал сюда. Я мог наполнить это место вещами, вещами, которые мне нравились. Это я и сделал. И я не намерен извиняться за это.

   — Мне не нужны извинения.

   — Нет, тебе нужно что-то совершенно другое. — Он разжал руки, и в них заискрились роскошные нити жемчуга.

   — Флинн, не проси меня принять это.

   — Я прошу. Я дарю их тебе, Кейлин. Это копия, и принадлежит только мне. До тех пор пока не станет принадлежать тебе.

    У нее перехватило дыхание, когда он надел ожерелье ей на шею.

   — Ты создал это для меня?

   — Возможно, за долгие годы я немного разленился. Мне понадобилось чуть больше времени, чем обычно, чтобы сделать это, но зато я вспомнил радость созидания.

   — Этот жемчуг лучше того, другого. И более дорогой для меня.

   — А вот и слеза, — пробормотал он и подхватил ее кончиком пальца, когда та покатилась по ее щеке. — Если она пролилась от счастья, засверкает. Если же она от печали, то обратится в пепел. Смотри.

    Слеза заблестела на его пальце, замерцала и застыла, превратившись в бриллиант в форме слезы.

   — И это твой подарок мне. — Он вытащил кулон из-под рубашки, провел над ним рукой. Теперь алмаз сверкал под лунным камнем. — Я буду носить его возле сердца. Всегда.

    Она бросилась ему в объятия, обхватила за шею.

   — Я так за тобой скучала!

   — Я позволил гневу украсть у нас драгоценные часы.