Мужчина и две женщины - Мэйджер Энн

— Хорошо, тогда продай несколько кобыл. Или сдай ранчо в аренду и работай здесь за зарплату.

— Так я совсем потеряю ранчо. Нет. Твои идеи мне не нравятся.

— Тогда я могу нанять Эла Джонсона, и он сделает все необходимое для возрождения невыгодного предприятия. К тому же он и тебя научит мыслить по-деловому.

— Нет, Я боюсь…

— Слушай, ты не можешь оставить все, как есть. Почему ты возражаешь против моих идей? Предлагаю сейчас отправиться спать, а завтра на свежую голову обсудить их еще раз. Ничто так не повышает продуктивность переговоров, как хороший сон.

— Я не изменю свое мнение.

— Хорошо, дорогая, если ты уверена, что права. У меня есть в запасе еще одно решение.

— Какое? — оживилась Кейтлин.

— Раз ты в штыки воспринимаешь все мои предложения, пожалуй, последнее я пока придержу.

— Не забывай, что от тебя зависит судьба ранчо, и моя тоже. Скажи, не томи!

— Как только я буду готов.

Взгляд Люка блуждал по ее телу, сначала остановился на губах, затем стал опускаться ниже, скользнул по идеальной фигуре, которую подчеркивали туго облегающие джинсы. Она специально надела их, чтоб провоцировать его. Люка кинуло в жар. Кейтлин тоже испытывала нечто необычное. Кожа ее стала чувствительнее, соски налились. Ей все труднее становилось бороться с собой. Молодая женщина тут же пожалела, что на ней не надето что-нибудь мешковатое. И зачем она нарядилась? Внезапно Люк прервал ее бурно разыгравшуюся фантазию, сухо заявив:

— С тобой трудно иметь дело.

Он засмеялся и повел лошадей в стойла. Кейтлин, опершись на костыли, стояла и смотрела, как он уходит от нее.

Глава 7

Вечерело. Заходящее солнце начинало окрашивать ветви дубов в роще золотом и медью. Люк и Даниель мирно перемешивали угли в костре. Кейтлин стояла в сторонке, наблюдала, как пляшут языки пламени, и молчала. Здесь она не могла чувствовать себя спокойно. Мысли ее были заняты воспоминаниями. Шесть лет назад роща Мотт стала их убежищем, их гнездышком. Ей все было здесь хорошо знакомо, все дышало прошлым. Люк даже вырезал их имена и сердце на стволе одного из деревьев в знак вечной любви.

Кейтлин не нравилось, что он выбрал именно это место для пикника. Как только ей стало известно, где они будут ужинать, она спросила:

— Почему мы просто не можем поужинать дома?

— Потому, дорогая моя, что пикник в роще Мотт доставит гораздо больше удовольствия, чем обычный ужин, — непринужденно ответил Люк.

— Только не мне! — возразила Кейтлин и добавила с укоризной: — Кроме того, ты поселился здесь не для забавы, а чтобы решить мои финансовые проблемы.

Быстрый всезнающий взгляд Люка подсказал ей, что она и понятия не имеет о его истинных намерениях.

— Я имел в виду, больше удовольствия для Даниеля, — пояснил он, засовывая булочки, бананы, зефир и прочую снедь в корзину для пикника.

— Да! Я хочу, мама! Пойдемте в рощу! — закричал мальчик.

Сыну она не могла отказать… И вот они в роще Мотт. Даниель ворошит длинной палкой горящие ветки, так что искры разлетаются во все стороны, а Люк скачет, пытаясь затоптать те, что попадают на сухую траву. Даниель смеется. Ему интересно и легко с отцом.

— Давайте жарить зефир? — в третий раз предложил он.

— После ужина, — повторил Люк без капли раздражения.

Кейтлин улыбнулась. Люк очень трогательно и заботливо относился к Даниелю. Он ждал на автобусной остановке возвращения сына, был чрезвычайно терпелив с мальчиком.

«Роберт никогда не был таким», — подумала она. Наоборот, постоянный шум, беспорядок и вопросы Даниеля раздражали покойного мужа, особенно когда он слег.

— Мама не любит, когда я прихожу сюда, — сказал Даниель.

— Как будто это когда-нибудь тебя останавливало, — заметила Кейтлин.

— Этот лес — мое любимое место. Здесь можно спрятаться. Я же знаю, что ты не пойдешь сюда искать меня, — ответил малыш, хитро поглядывая на мать.

Для Кейтлин тенистая роща была полна воспоминаний. Именно здесь Люк заключил ее в объятия, прижимая к стволу дерева, и поцеловал.

— Да, когда-то я тоже любил бывать в Мотт. — Люк с вызовом посмотрел на Кейтлин и продолжил после паузы: — Мои самые лучшие воспоминания связаны с этой рощей. Я даже вырезал свое имя на дереве, чтобы увековечить право на нечто очень дорогое, некогда принадлежавшее мне.