Гадкий утенок, или Повесть о первой любви - Баклина Наталья

— Ой, девчонки, а что вчера было-то! — перевела разговор Шурочка. Ей было и приятно, и неловко слышать, что она — красавица. Да и Иру с Леночкой надо было отвлечь. — Меня же Борюсик вчера замуж звал! Представляете, то даже не разговаривал, а то — замуж! Пьянющий!

— А ты чего? — опять заблестела любопытными глазами Леночка.

— Удивилась. А сегодня в столовой подошел за порцией, даже глаз не поднял. И не поздоровался, жених.

— Ну, понятное дело, протрезвел, не помнит уже, чего пьяный лепил. Или помнит, но боится, что согласишься! Интересно, а знает хоть, как тебя зовут-то, — опять подпустила шпильку Ира. Ну что за характер!

— Эй, у нас что, теперь местные поселились? — в девчачий отсек вошли три студентки. Гренадерша-блондинка, еще одна блондинка, невысокая, полноватая, в очках в тонкой оправе, и худая девушка с прической, похожей на Шурочкину. Худая девушка двигалась как-то странно, будто несла на голове хрустальный сосуд. Спрашивала гренадерша. Ее спутницы уже разбрелись по своим кроватям, а она подошла в угол к подругам.

— Это Шура из нашей группы. Она просто на несколько дней уходила к… дальним родственникам. Они у нее тут живут, — зачем-то соврала Элька.

— Надо же, как повезло. Тетка, что ли? — спросила гренадерша и представилась: — Луиза.

— Жена маминого троюродного брата, — продолжила вранье Шурочка. — Я Шура.

— А это Марина, — Луиза кивнула в сторону очкастой блондинки, — и Люба.

— Очень приятно.

— А что вернулась-то? — не унималась Луиза. — В доме-то лучше жить, чем в этой казарме.

— Скучно там. И за поросенком надо чистить.

— Понятно. Ну, живи, — разрешила Луиза и пошла к своей кровати.

— Чего это она пристала ко мне? — вполголоса спросила Шурочка у Эльки.

— Да не обращай внимания! Она самая старшая среди нас, ей двадцать шесть уже, вот и решила, что всех опекает. Слушай, Шур, а ты можешь нам картошки нажарить? Чего-то мы так по жареной картошечке соскучились! Пожарь, а? И огурцов купим соленых в магазине.

— А где мы эту картошку есть будем?

— Да в столовке и будем. Придем вечером тихонечко. У тебя же ключи есть, ты же дверь последняя закрываешь?

— Ну, я… — Элькина затея Шурочке не очень нравилось. Вечером остаться на кухне, стряпать, вдруг Людмила не разрешит?

— Ну, так мы поедим, уберем все, ты и закроешь свою столовку!

«Ладно, — подумала Шурочка, — спрошу завтра у Людмилы, не разрешит — скажу девчонкам, что не получается».

Глава 10

Утром Шурочка проснулась с четким ощущением беды. Еще вся была там, во сне, реальность только-только приоткрыла краешек, и беда хлынула в эту щелку, разрывая ее прорехой нового дня. Да, точно, вспомнила Шурочка, ее бросил Вася, и она теперь — шалава.

Над головой затопали голуби. Они жили на чердаке клуба и в первое же утро напугали девчонок своими перебежками по потолку. (Леночка даже решила, что это крысы на чердаке резвятся, и не поверила завклубом, который объяснял, что это топают птицы). Шурочка аж вздрогнула — за эту неделю забыла про голубей! Часики на руке показывали без десяти шесть. Надо же, как она приучила себя вставать вовремя без всякого будильника.

Шурочка быстро натянула свои джинсы и свитер, накинула куртку-штормовку. Конец августа, по утрам уже зябко. Выскочила во двор, подоила рукомойник под липой, протерла глаза ледяной, остывшей за ночь, водой.

Смешно, но вчера Борюсик опять звал ее замуж. Выбрал момент, когда она осталась одна — ушла по берегу пруда чуть в сторону, смотрела на воду, погрузившись в свои невеселые мысли. Подошел и опять бормотал что-то о том, что она должна его спасти, и опять был абсолютно пьяный. Может, согласиться?

— Я чё теперь должна за тебя работать? Гуляешь всю ночь — твое дело, но на работу вовремя приходи! — Анна Михайловна накинулась на нее почем зря. Шурочка пришла почти вовремя, в четыре минуты седьмого всего. Да и повариха, судя по всему, только-только двери открыла. Вон, фартук еще толком не повязала, а уже шумит.

Шурочка молча прошла, сняла штормовку, повязала передник и принялась промывать рис для каши. Анна Михайловна достала два трехлитровых бидона с молоком и начала разливать его по стаканам. Молоко обе поварихи в столовую приносили свое и потихоньку им приторговывали. Людмила, заведующая, не возражала, а студенты и шофера с удовольствием расхватывали жирное свежее молоко — не всем еще и доставалось. Шурочка «по блату» обычно заначивала девчонкам три стакана.