Лекарство от любви - Вуд Алекс

Глэдис была так горда своей ролью и так уверена в том, что она поступает правильно, что злиться на нее было невозможно.

— Я уже говорю тебе огромное спасибо за заботу, — вздохнула Мэган. — Только больше ничего не подмешивай в еду, хорошо? Я из-за твоих травок плохо себя чувствую. Я и без них готова к празднику. Наставник будет доволен.

Если бы Глэдис догадывалась, что Мэган подразумевает под подготовкой к празднику, она не была бы так рада. Измученная бессмысленными эротическими сновидениями и сознавая, что, несмотря на сопротивление, ее все равно ждет участь остальных сестер, Мэган решилась бежать. Безумие? Самоубийство? А разве она уже не сходила с ума от настоев Глэдис и разве не проще будет одним ударом разделаться со всем, чем медленно чахнуть за высоким частоколом?

Приняв решение, Мэган стала готовиться к побегу. В широкий подол платья она вшила карман для хлеба и спичек, заштопала прорванные на коленях джинсы. На праздник она наденет старую городскую одежду, а сверху платье. Выглядеть будет комично, но зато в лесу в брюках будет намного удобнее, чем в одном платье.

План у Мэган был проще некуда — сбежать во время праздника, который будет проходить за пределами частокола, на берегу, переплыть речку и скрыться в лесу на противоположной стороне. Можно было надеяться, что в угаре развлечений сестры не сразу спохватятся, что их стало меньше. Пока Наставник сообразит, что его надули, Мэган успеет уйти далеко.

О том, куда успеет уйти, Мэган имела весьма слабое представление. Однажды, разоткровенничавшись, Глэдис упомянула о том, что за рекой, «если идти прямо от поселка и никуда не сворачивать», живут люди, охотники.

— Наставник никого из чужаков к нам не пускает, — хмурилась она в ответ на вопросы Мэган. — И мы к ним ходить не должны. От чужих только неприятности. Наставник нас бережет.

Большего Мэган не смогла добиться, но и этого хватило, чтобы обрести надежду. Раз Наставник предостерегал против чужаков, с ними можно наладить контакт. Может быть, она наткнется на людей, которые помогут ей вернуться домой?

Мэган сознавала, что шансов у нее почти нет, но это крохотное «почти» и вселяло в нее надежду. Чем бы ни стал для нее лес — спасением или могилой, — она была готова рискнуть.

6

К вечеру, когда лучи солнца в последний раз окрасили горизонт багрянцем, из главных ворот поселка к реке потянулась делегация. У подножия холма, на небольшой поляне прямо у берега реки, сестры прилежно устраивали все для праздника — расстилали скатерти, выкладывали из корзин продукты, стаскивали хворост в огромные кучи, чтобы потом по указанию Наставника зажечь ночные костры. Сестры отлично выспались накануне и были готовы праздновать всю ночь.

Мэган трудилась наравне со всеми и старалась не слишком часто смотреть на другую сторону реки, где неприступной стеной возвышался лес. Она боялась, что в последний момент ей не хватит решимости и она предпочтет остаться здесь, с сестрами, а не рисковать жизнью в призрачной надежде спастись.

Она никогда не сознавала так ясно, как сейчас, что шансов немного. Если она не встретит в лесу никого из тех, кого Фрэнк презрительно называл недоброжелателями, она погибнет. От голода, усталости, насекомых, диких зверей. Она заблудится, собьется с пути, пропадет. Но Мэган смотрела на лица сестер, на их неестественно блестящие глаза и чувствовала, что смерть лучше, чем жизнь в поселке. Она не станет ничьей игрушкой и не позволит спаивать себя одурманивающими травками. Она будет бороться до конца.

Когда на небе зажглись первые звезды, все было готово к празднику. Диск луны отчетливо выделялся на темном фоне, и против воли у Мэган захватило дух от окружавшей ее дикой красоты. До последнего часа не забудет она безымянную речку, переливающуюся в свете луны, мрачный черный лес и поселок высоко на холме, обнесенный частоколом, такой красивый и мирный издали.

Вдали Мэган увидела яркий огонек. Казалось, он по собственной воле катится вниз с холма к полянке, где сестры сбились в кучу, ожидая появления Наставника. Не сразу Мэган поняла, что это только факел, который кто-то вынес из поселка.

Несколько женщин бросились к кучам хвороста и поджигали их одну за другой по мере того, как человек с факелом проходил мимо. Вскоре все вокруг было озарено пламенем костров, бросавших на лица красноватые отблески и превращавших сестер в их нелепых длинных платьях в гротескные фигуры ада с гравюры средневекового художника.