Непристойное предложение - Бэрд Жаклин

Чуть позже, когда Клод отпочковался от так называемой «высокой моды» и целиком посвятил себя моделированию дамского белья и изделий из простого, но всем доступного полотна, его произведения рекламировала исключительно Лина, появляясь не только на обложках журналов, но и на пластиковых сумках, в которые женщины в магазинах обычно складывают свои покупки – лифчики, чулки, колготки и все такое прочее.

Сняться для сумок было явной ошибкой, повредившей серьезной карьере. Она и не подозревала, что подобного рода реклама способна вызвать такой эффект. Теперь все, то есть буквально поголовно, видели в ней сексуальный символ, и даже морские десантники стали пришпиливать ее фотографии к стенкам переборок. Неужели она представлялась им только грудастой штучкой на длинных ногах – и все? Но тогда она об этом не думала.

В прошлом году она много позировала для «Вога» и работала с классными фотографами, мастерами своего дела, но тем не менее своей безумной популярностью она была обязана той самой рекламной фотографии для сумок. Теперь ее повсюду узнавали, и такая слава, сказать честно, не очень ей нравилась.

Лина решила твердо, что это благотворительное шоу будет последним ее публичным выступлением. Ей уже исполнилось двадцать два года, пора заняться тем, чему она уже давно хотела посвятить всю себя, – дизайном. О ее намерении знал только один человек – Клод. И ей и в голову не приходило винить его за то, что он стремился «выжать» из нее все, на что она была способна, на этом последнем показе мод, тем более что он так увлекался благотворительностью. Но сейчас вопреки здравому смыслу она все же злилась на Клода: с ее стороны это было, конечно, ребячеством, но ведь в том, что она оказалась в этой машине в обществе человека, видеть которого она хотела меньше всего, была отчасти и его вина.

Она неловко повернулась на роскошном кожаном сиденье и окинула гневным взглядом молчаливо сидящего рядом мужчину. О, как ей хотелось стереть ухмылку с красивого лица!

Анна, подруга Лины, была дочерью французского дипломата, и это из-за нее Лина согласилась принять участие в шоу и аукционе. Они дружили с самого первого дня, как поступили в закрытую школу. Именно Анна переименовала ее из Кэтлин в Лину, и именно она неотступно находилась рядом, когда в восемнадцать лет вдребезги разбились ее наивные мечты о счастливом замужестве; Анна не покидала ее и после, тогда, когда Лина так в ней нуждалась. Позже Анна настояла на том, чтобы Кэти в своей карьере использовала имя Лина как своего рода псевдоним.

Страшно, невозможно представить, что этой хрупкой, темноволосой хохотушки больше нет в живых! Лина не только была подружкой на ее свадьбе, но и крестной матерью ее дочки. Всего двенадцать месяцев назад Анна легла в больницу для нескольких нехитрых тестов на анемию и больше оттуда не возвращалась – через четыре месяца она умерла.

Выразительные зеленые глаза Лины подернулись грустной дымкой. Все ее существо обратилось в прошлое. Но, услышав свое имя, она очнулась от воспоминаний.

– Лина Лоренс, любимица публики, утонченная, лишенная предрассудков женщина, – и ей, оказывается, нечего сказать. Ты разочаровываешь меня, дорогая!

Бросив затуманенный взгляд на сидящего подле нее человека, она произнесла:

– Я могу сказать тебе только одно: убирайся вон!

– Ах-ах! Что за выражения? И куда только подевалась послушная малышка Кэти?

Лина глубоко вздохнула. Ну же, вспомни наконец – ты уже не та влюбленная малолетка, что была раньше, а достаточно взрослая и абсолютно независимая женщина.

– Малышка повзрослела, – холодно произнесла она.

Когда она согласилась отужинать с благотворительной целью с кем-нибудь из выигравших, ей и в дурном сне не могло присниться, что этим «счастливчиком» окажется Джейк Грэнтон… Когда-то он очень обидел ее. Она ни за что не простит его… и не забудет.

Реакция на его внезапное появление в машине показала, что его власть над ней до сих пор не ослабла, и, к сожалению, нельзя было не признать – ее по-прежнему влекла к себе его исключительная мужская притягательность. Даже не просто влекла – поглощала, растворяла в себе.

Лине вспомнилось, как сегодняшние торги захлебнулись на совершенно непостижимой сумме в три тысячи фунтов, предложенной господином преклонных лет, расположившимся в дальнем конце зала. В знак благодарности она лично принесла ему свои поздравления, а когда отходила от его стула, краем уха услышала, как этот старик пробормотал, что на ужине его будет представлять кто-то другой. Помнится, она еще вздохнула тогда с облегчением. Вот дурочка-то!