Ночь безумной любви - Бэйс Ронда

Беатрис открыла сразу же.

— Ты?! — Ее голубые глаза распахнулись от удивления. — Как ты меня нашел?!

Роджер не смог скрыть торжествующей улыбки.

— На самом деле это было не так уж и сложно.

Но Беатрис не собиралась идти на уступки, и по ее нахмуренному лицу это было хорошо видно.

— Что тебе надо, Роджер? — сухо осведомилась она.

Он оторопел. Во взгляде Беатрис не было ни радости, ни боли — лишь равнодушие, словно он являлся незначительным эпизодом ее жизни, а не был ее мужем целых пять лет.

— А ты сама как думаешь? — тихо спросил он, с грустью глядя на нее.

Беатрис посторонилась.

— Что ж, проходи, — пригласила она. — Видимо, настало время для серьезного разговора.

Он вошел. И вдруг почувствовал страх. Все вокруг было чужим и враждебным. Словно стены не принимали его и с нетерпением ожидали, когда он покинет эту квартиру.

— Я тебя внимательно слушаю. — Беатрис закрыла дверь и смерила его долгим взглядом.

Они стояли в большой комнате, видимо служившей гостиной, которая явно требовала ремонта.

— Решила обосноваться здесь насовсем?

— Еще не знаю. — Беатрис пожала плечами. — Время покажет.

— Беатрис… — Роджер сделал шаг к ней, она предусмотрительно отступила назад.

— Не надо, Роджер! — Беатрис протестующе подняла руку.

Он замер, недоуменно посмотрел на нее.

— Беатрис, я не хотел тебя напугать, — растерянно произнес он.

Она смерила его холодным взглядом.

— Ты не пугаешь меня, Роджер. Я согласилась поговорить с тобой по одной причине. Нам надо развестись. И я не хочу, чтобы первыми с тобой связались мои адвокаты. Если бы ты не пришел, я бы сама нашла тебя.

Роджер бросил на нее удивленный взгляд.

— Беатрис! Ты в своем уме?! — вырвалось у него. — Мы же любим друг друга! Зачем нам разводиться?

— Я… — Она замолчала, и в комнате повисла неприятная тишина. — Я когда-то любила тебя, Роджер, — наконец продолжила Беатрис. — Но это было так давно… И теперь мне кажется, что это был всего лишь сон. — Она подошла к дивану, села на него, закинула ногу на ногу, не сводя с Роджера равнодушного взгляда. — Ты все испортил. Потому что ты не мог любить только одну женщину. Видимо, так уж ты устроен. И даже с этим я смирилась бы и пережила бы это. Однако ты умудрился сделать ей ребенка. И кому?! Моей подруге! — Ее глаза гневно сверкнули, выдавая возбуждение. — Моей подруге, — тихо повторила она. — Моей бывшей подруге.

— Прости меня, — покаянно произнес Роджер. — Я даже не задумывался в тот момент, насколько подло поступаю по отношению к тебе. Я тогда вообще ни о чем не думал, — заметил он горестно.

Беатрис вздохнула.

— Мне кажется, что ты уже вышел из того возраста, когда за совершенный проступок выслушивают лишь нравоучения и наставления на будущее. Теперь за ошибки надо расплачиваться. И мне очень жаль, что расплачиваться пришлось мне.

Роджер подошел к ней, хотел сесть рядом, но Беатрис жестом указала на соседнее кресло, и ему пришлось разместиться там.

— Я тоже пострадал, Беатрис, — пробормотал он. — И мне тоже больно от всего, что произошло.

— Но не так, как мне! Не так, как мне, — повторила Беатрис уже более спокойно.

Роджер вскочил с кресла, сел перед Беатрис на корточки, схватил ее руки в свои, умоляюще посмотрел ей в глаза.

— Давай все забудем, Беатрис! Просто забудем и начнем все сначала! Нам было так хорошо вместе! Неужели мы не можем пройти через все это?!

Беатрис высвободила свои руки, постаравшись скрыть раздражение, охватившее ее, когда Роджер прикоснулся к ней.

Она спокойно посмотрела на него и тихо произнесла:

— Уже нечего спасать, Роджер. Ты разрушил все, что было. И, даже если бы я рискнула переступить через все то, через что ты заставил меня пройти, я не смогла бы переступить через ребенка. Он ни в чем не виноват. И он заслуживает того, чтобы у него были родители.

— Но я не собираюсь отказываться от ребенка! Я просто хочу сохранить наш брак!

— Как ты себе представляешь нашу дальнейшую жизнь? — с горечью спросила Беатрис, чувствуя, что ее ледяной панцирь, не поддаваясь голосу разума, начал оттаивать, реагируя на чувства, переполняющие ее. — Ты думаешь, я смогу спокойно смотреть на этого ни в чем не повинного малыша, зная, что его мать — моя бывшая подруга, которой я доверяла, а его отец — мой, скоро уже бывший, муж, в котором я растворилась, словно не было ничего прекраснее на свете? — Она вздохнула. — Ничего нельзя сделать, Роджер. Абсолютно ничего. И ты наконец должен это понять.