Аромат этих роз - Ловелл Марша

Джош шептал ей на ухо нежные слова, гладил ее по щеке так, как ей больше всего нравилось, улыбался с нежностью, которая ее всегда обезоруживала… а потом она возвращалась на работу, возбужденная, но без малейших перспектив сбросить это возбуждение.

В последний раз, когда она вернулась после такой отлучки в библиотеку, Джинни посмотрела на нее, оценила ее состояние и понимающе усмехнулась.

— У меня есть сандвич с арахисовым маслом, могу поделиться. Догадываюсь, что тебе в обеденный перерыв было не до еды.

Джош по-прежнему ее хочет. Утешая себя этой мыслью, Эйлин переложила поджаренные овощи в сотейник и добавила туда же кусочки мелко нарезанного филе цыпленка. Конечно, хочет. Но все же на всякий случай не мешало бы позаниматься с ним сексом, и лучше сегодня.

Именно эта мысль, все больше завладевавшая сознанием, и приводила ее в состояние нервного возбуждения. За прошедшие три недели Эйлин проштудировала все книги по технике обольщения и сексуальным эскападам, какие только смогла найти, — от «Искусства сексуального экстаза» до «Камасутры». Она вообще отличалась целеустремленностью.

В конце концов, разве не в этом состоит смысл их соглашения?

Эйлин выпрямилась и потерла лоб.

В дверь позвонили. От неожиданности она вздрогнула. Подойдя к двери, Эйлин заглянула в глазок и широко распахнула дверь.

— Джош?

Выглядел он, как всегда, великолепно. Эйлин нравилось смотреть на его рельефные мускулы, обрисованные тканью футболки, а уж как на нем сидят джинсы…

— Я думала, ты придешь попозже. — Когда я успею переодеться во что-нибудь поприличнее, чем безразмерная пижама, и приступить к ритуалу обольщения, добавила она мысленно.

— Хотел сделать тебе сюрприз. — Джош вошел в дверь и принюхался. — Признаться, я думал, ты еще не встала, но, наверное, этому удивляться не стоит. Чем это так вкусно пахнет?

Эйлин смущенно покосилась в сторону кухни.

— Я готовлю цыпленка с овощами и булочки. И еще говядину с брокколи. — В кухне зазвонил таймер. — Ах да, и еще рис.

Джош посмотрел сначала на нее. Потом на часы.

— Но сейчас половина восьмого утра!

— Пока занятия йогой не отменили, я каждую субботу вставала в пять тридцать. — Она многозначительно посмотрела на него. — К тому же я все равно плохо сплю.

— Это верно, — с усмешкой согласился Джош.

Эйлин не сомневалась, что он понимает, насколько велик его вклад в ее бессонницу.

— Если у тебя все готово, может, ты переоденешься? — предложил он.

— Да, и заодно приму душ.

Эйлин бросилась в ванную, решив использовать подвернувшийся шанс. Она даже не стала спрашивать Джоша, куда он хочет ее повезти, потому что знала, что они туда не. попадут. Она собиралась соблазнить его, ошеломить так, что он потеряет и футболку, и брюки.

Эйлин приняла душ и наложила легкий макияж. Затем обсушила волосы полотенцем и распустила их по плечам. Решив, что этого достаточно, она с улыбкой вышла в гостиную. Джош рассматривал фотографию, стоящую на ее столе.

— Готова? — спросил он, не оглядываясь.

— Всегда готова, — прошептала Эйлин.

Он повернулся и остолбенел. Эйлин было даже слышно, как участилось его дыхание. Она улыбнулась, чуть раскинула руки в молчаливом приглашении и стала ждать. Казалось, ему понадобилось очень много времени, чтобы вновь обрести дар речи.

— Признаться, мне нравится твой наряд. — По его голосу можно было подумать, что он чем-то поперхнулся. — Но там, куда мы собираемся, тебе будет немного холодновато.

Стараясь не показывать разочарования, Эйлин подошла ближе, так близко, что коснулась грудью его груди. Джош попятился. Он пятился до тех пор, пока не уперся в стол. Он присел на край стола. Она подошла ближе и, дразня, поцеловала в шею.

— Тебе все еще хочется куда-то идти? — прошептала Эйлин с обольстительным придыханием.

Джош страдальчески вздохнул.

— Я знаю, чего ты хочешь, и, поверь, я тоже этого хочу, но…

— Тогда хватит болтать.

Эйлин попыталась поцеловать его в губы, но он отвернулся. Разочарование окатило ее как ледяной душ.

— Эйлин, милая, по-моему, тебе лучше одеться.

Она отстранилась и посмотрела ему в лицо.

Его голубые глаза были похожи на застывший кобальт, упрямо вздернутый подбородок выражал решимость.

— Хорошо, — глухо сказала она, — я оденусь. — И с ужасом поняла, что краснеет.