Неподсудная любовь - Кендрик Шэрон

Мужчина не стал отрицать очевидное, но в его глазах появилось обеспокоенное выражение.

— Я этого не хочу, Сиенна, но с каждым днем отчетливее понимаю — моя родина не здесь. У шейха есть определенные обязанности. Жестоко связывать тебя ни к чему не ведущими отношениями или обещать невозможное.

Совсем другие слова рвались с языка, но зачем произносить то, что не соответствует реальности? Не стоит заставлять ее и дальше ждать и надеяться на несбыточное.

От внимания Сиенны не ускользнула эта борьба эмоций. Но она уже получила больше, чем любая другая женщина могла надеяться, и теперь надо лишь оставить у него достойные воспоминания.

— Эти полгода было чудесными, но всему приходит конец.

Хашим нахмурился. А чего он ожидал? Что она расстроится, заплачет? Такая невозмутимость ударяла по самолюбию, остальные эмоции мужчина постарался заглушить.

— Ты кажешься почти довольной, — холодно заметил он.

— О, Хашим, — воскликнула Сиенна, — просто я трезво оцениваю реальность, и не вижу другого выхода!

Да, у него другая судьба, и своей свободой он не пожертвует. Вскоре за ним вновь захлопнется дверца золотой клетки, и дальнейшие размышления ни к чему хорошему не приведут.

— Иди ко мне, — сказал мужчина, раскрыв объятия.

Не стоило говорить, что все происходит в последний раз — это отражалось во взгляде, чувствовалось в нежности поцелуев, в каждой ласке. Они, казалось, открывали друг друга заново — и вместе с тем, навечно прощались.

— О, Хашим, — сдавленным голосом прошептала Сиенна.

Он понес ее наверх по шаткой лестнице в спальню и положил на кровать с особой осторожностью, будто куклу из тончайшего фарфора.

Они раздевались медленно, не произнося ни слова. На секунду девушка задумалась, сколько пар точно так же лежали в этой постели, сколько детей было здесь зачато… Призрачные поколения любовников минувших лет промелькнули перед мысленным взором, и на глаза навернулись горькие слезы, которые Хашим нежно утер.

— Не плачь!

Некоторое время они лежали, не засыпая, но вскоре Сиенна сделала попытку отодвинуться. Лучше сделать первый шаг, чтобы не оказаться в роли брошенной.

— Пойду, приведу в порядок кухню.

Хашим крепче обнял ее за талию.

— Это может сделать телохранитель.

Но она отрицательно покачала головой и высвободилась из объятий.

— Не надо посторонних. Давай я выброшу мусор, а ты помоешь посуду.

Шейх не знал, сердиться или смеяться.

— Да, Сиенна, — прошептал он.

На душе его лежал камень.

На обратном пути в лимузине царило молчание, хотя водитель и не мог ничего слышать. Начался дождь, и по затемненному стеклу барабанили капли — безысходные слезы небес.

Уже на подъездах к Кенсингтону Хашим взял девушку за руку и спросил:

— Поедешь со мной в отель?

— Нет.

— Сиенна?

Она повернулась к нему: в грустных зеленых глазах было столько достоинства, что у Хашима перехватило дыхание. Раньше он легко заставлял ее поступать против воли, пользуясь лишь силой сексуального притяжения. Но сейчас другое дело.

Они оба стали другими — равными. Сиенна откажется подчиниться, а Хашим, в свою очередь, не сделает попыток ее сломать. Конечно, неподходящее время для осознания таких вещей, но будет ли иное?

Только не с Сиенной.

Шейх открыл дипломат, который всегда был с ним, вынул маленькую кожаную коробочку и протянул девушке, однако та возмущено затрясла головой.

— Нет, Хашим! Мне не нужны твои бриллианты и изумруды, покорно благодарю! Я давно сказала, что меня нельзя купить!

Он тихо рассмеялся.

— Знаю, моя огненная Сиенна! Не торопись с выводами, — мужчина положил коробочку ей на ладонь. — Пожалуйста, посмотри.

Она открыла крышку дрожащими пальцами.

На синем бархате лежало ожерелье: тонкая цепочка изящной работы с золотым кулоном в виде крохотной птицы. Цепочка струилась змейкой, завиваясь в кольца и сверкая подобно солнцу.

— Что это?

— Золотой орел, такой же, как и на флаге моей страны. Он символизирует свободу и силу, и только здесь можно увидеть его на привязи.

Как и сам Хашим, невольно подумала Сиенна, внимательно рассматривая тонкую работу и стараясь сдержать слезы. Сила и свобода от любых оков.

— Так… красиво.

— Можно, я помогу тебе его надеть?

Девушка кивнула, опасаясь произнести слова, которые потом не возьмешь назад. Слова любви, которые сделают расставание еще более болезненным.