Только ты и я - Чайлд Морин

     — Твой папочка здесь, — пробормотала она и встала на ноги.

     Она направилась к двери и взялась за дверную ручку, но на мгновение задержалась. Готова ли она поговорить с Майком? Готова ли сказать, что собирается оставить ребенка и воспитывать его сама?

     Она уже имела стычку с отцом и смогла пережить это. Насколько разговор с Майком окажется труднее?

     — Открывай, Дениза, — раздался голос за дверью. — Я знаю, что ты здесь. Я был у тебя на работе. Твой секретарь сказал, что ты ушла домой.

     Он был у нее на работе? Она попыталась представить, как это выглядело — рассерженный байкер врывается в комнату, наполненную секретарями и бухгалтерами.

     — Черт возьми, Дениза! — гневно продолжил Майк. — Мне нужно тебя увидеть.

     Сердце Денизы учащенно забилось. Она немного помедлила, прежде чем повернуть ручку входной двери.

     — Привет, Майк.

     Он не стал дожидаться приглашения, быстро вошел в дом и закрыл за собой дверь.

     — И когда ты собиралась позвонить мне? — с ходу спросил он. — Прошло уже пять дней.

     — Я знаю, — отозвалась она, направляясь в гостиную. Она уселась на диван, стараясь не смотреть на пол. Туда, где они так страстно занимались любовью и сотворили новую жизнь. — Прости, но мне нужно было какое-то время.

     Он прошел в комнату. Его взгляд скользнул по ковру, и она почувствовала, как к груди приливает тепло. Он специально делает это, пытаясь напомнить ей о той удивительной ночи. И у него получается.

     — Что случилось с нашей первоначальной договоренностью? — спокойно спросил Майк.

     — Какой договоренностью?

     — Принимать все решения вместе? Как друзья?

     Она, конечно, помнила об этом. Но все изменилось. И они не были друзьями. И любовниками они тоже больше не были. Так что же оставалось? Общий ребенок?

     — Я уже приняла решение, — произнесла она, стараясь не выдавать своего волнения.

     — Правда? — Майк скрестил на груди руки и с усмешкой спросил: — И можно мне узнать какое?

     — Я оставляю ребенка.

     Она следила за выражением лица Майка. Ей показалось, что Майк немного расслабился.

     — Хорошо, — произнес он.

     — Ты одобряешь?

     — Да, черт возьми. Я одобряю. Ведь речь идет о моем ребенке.

     Дениза почувствовала дрожь. Неважно, что он испытывал к ней, этот ребенок был ему явно дорог. Вдруг он станет оспаривать его у нее?

     Майк бросил взгляд на стопку книг на полу. Его взгляд привлекла одна, и он удивленно приподнял брови. Затем быстро подошел к куче и поднял заинтересовавшую его книгу.

     — «Как воспитывать ребенка без отца», — прочел он вслух.

     В его голосе чувствовался холод, и Дениза постаралась придать своему голосу такую же отчужденность:

     — Я подумала, что мне пора что-то узнать о детях.

     — И о том, как их воспитывать без отца?

     — Майк...

     — Нет, Дениза. Теперь моя очередь говорить. — Он бросил книгу на пол и подошел к дивану, встал напротив нее и продолжил: — Я не позволю тебе так просто уйти из моей жизни.

     — Не делай этого, Майк. Мы оба знаем, что брак не решит наших проблем.

     — А откуда мы знаем это? — закричал он, в его голосе звучало негодование. — Ты отказываешься со мной говорить? И что, черт возьми, такого ужасного в том, чтобы выйти за меня замуж?

     Дениза сжалась, затем встала и отошла от него подальше. Казалось, что она не в состоянии думать, когда он так близко. А сейчас, как никогда, ей нужна была ясная голова.

     — Майк... — начала она, пытаясь говорить убедительно. — У нас нет ничего общего. Ты сам сказал это в самую первую встречу. Ты сказал, что не хочешь быть связанным по рукам и ногам, жить семейной жизнью.

     — Да перестань же тыкать мне в лицо мои собственные слова.

     — Но это правильные слова, Майк. И в них больше смысла, чем в том, что ты говоришь сейчас.

     — Но, Дениза, сейчас все по-другому.

     — Что? Ребенок?

     — Конечно, ребенок.

     — Это не слишком хороший предлог, чтобы жениться, Майк. Наоборот, очень плохой.

     — Раньше я, может быть, и согласился бы с тобой, но не сейчас.

     — Почему?

     Неужели он не понимает, как все усложняет? Почему не хочет оставить ее в покое, позволить ей попытаться жить без него?

     — Да потому что ты дорога мне!