Только ты и я - Чайлд Морин

     Он чувствовал, что его тело дрожит в такт заведенному двигателю. Дениза приблизилась к нему, в свете тусклой лампочки было видно, как грустно и напряженно ее лицо. И Майку захотелось закричать от собственного бессилия.

     Но вместо этого он взял ее за руку и, притянув ближе к себе, прижался губами к ее губам. В ее поцелуе чувствовалась страсть, руками она обвила его шею и плотнее прижалась к нему. Майк легко поднял ее на руки и посадил на мотоцикл перед собой.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

     Когда Майк губами прикоснулся к пульсирующей вене на шее Денизы, та застонала от удовольствия. А потом его губы потянулись к самому чувствительному уголку ее тела. Вибрация мотоцикла усиливала дрожание их измученных страстью тел.

     Дениза подалась навстречу, давая понять Майку, как сильно она его хочет. И не важно, что они были сейчас в гараже. На мотоцикле. Важно, что они вместе.

     — Ты нужен мне, Майк, — выдохнула она.

     Майк издал звук, похожий на рычание, и через мгновение тонкая кружевная полоска трусиков оказалась у него в руках.

     Дениза слегка застонала, когда он медленно вошел в нее, крепко обняла его за плечи и посмотрела в зеленые затуманенные глаза.

     Она услышала хриплые стоны Майка и свое собственное неровное дыхание. Невероятное напряжение сковало ее тело. Она закрыла глаза, стараясь сконцентрироваться на невероятных ощущениях, желая прочувствовать их быстрее, острее.

     Секс принес им обоим огромное физическое облегчение, оставив лежать без сил в объятиях друг друга.

     Через тридцать минут они стояли на пороге ее дома. Майк взял из ее рук ключ и открыл дверь.

     — Могу я войти? — спросил он.

     — Конечно, — мягко ответила Дениза. Она прошла внутрь, бросила сумочку на маленький столик в холле и затем направилась в гостиную. Войдя, щелкнула выключателем на стене, после чего подошла к дивану и опустилась на подушки. Майк садиться не стал.

     — Майк, — проговорила Дениза, посмотрев на него, — то, что произошло час назад, ничего не меняет.

     — Что ты хочешь сказать? — Лицо Майка напряглось.

     — То, — она облокотилась на подушки, — что дело не в сексе. Мы уже поняли, что с этим у нас все в порядке. Но мы должны подумать о ребенке. О том, что будет для него лучше.

     — Самое лучшее для ребенка — это иметь двух родителей.

     — В этом я согласна с тобой.

     — Неужели?! — удивился Майк.

     — Конечно. Двое любящих родителей всегда предпочтительнее, чем один.

     — Тогда в чем же дело? — произнес Майк, слегка прищурившись и не спуская с нее глаз.

     — В том, что ты хочешь, чтобы мы поженились и стали родителями.

     — А ты нет. — Это был не вопрос.

     Дениза встряхнула головой и закусила нижнюю губу, затем заговорила вновь:

     — Я думала об этом весь вечер, точнее, с того момента, как закончился спектакль.

     — Думала о чем?

     — О том, что нам делать. Как справиться с ситуацией. — Дениза встала с дивана и начала бесцельно ходить по комнате. — Я не хочу препятствовать твоему общению с ребенком.

     — О, большое спасибо!

     Дениза не стала обращать внимание на явный сарказм его слов.

     — И я не хочу расставаться с тобой.

     — И каков же твой план?

     — Мы оставляем все как есть. Как ты сказал во время нашей первой встречи: мы два взрослых человека и между нами происходит что-то удивительное... Я не готова расстаться с этим.

     — Отлично, — пробормотал Майк. — Ты, наверное, помнишь все произнесенные мной слова и играешь ими, как карточной колодой?

     — Майк...

     — Черт возьми, Дениза, — закричал он. — Я не хочу быть гостем ни в жизни своего ребенка, ни в твоей. — Он засунул руки в карманы и долго смотрел ей в глаза. — Никогда не думал, что скажу это кому-нибудь, даже готовил себя к жизни одинокого холостяка. Но я люблю тебя! И хочу, чтобы мы были вместе. Стали одной семьей.

     Дениза покачала головой и грустно произнесла:

     — Если мы будем несчастны, то и наш ребенок будет несчастным.

     — Да кто сказал, что мы будем несчастны? — спросил Майк, бессильно разводя руками.

     — Я рассказывала тебе про моих родителей.

     — Да забудь ты про своих родителей и те глупые ошибки, которые они наделали! — В его голосе чувствовались отчаянье и боль.