Гонщик из Монако - Лоренс Ким

Мэтью неторопливо водил чуткими пальцами, улавливая малейшее волнение ее плоти.

— Так хорошо, — томно признавала она. — Волшебно... Нет! Это невероятно! Такого не может быть!

Тело Розы покрылось росинками солоноватой испарины. Множество ароматов переплелось в непостижимый дурманящий букет плотской тоски. Девушка изнывала от сладкого-наслаждения догадываясь о недостаточности этой незнакомой радости. Она видела, что для Мэтью это только преддверие, знала, что он даже не на пороге.

— Мэтью, прошу тебя, — с дрожью нетерпения в голосе попросила она его.

— В свое время, — твердо произнес он. Приподнявшись, он развел ее трепещущие бедра, надавил на лоно своей плотью и проторил путь в него резким рывком. Конвульсия сотрясла тело Розы. Сквозь разверстые лепестки ее чувствительного лона он нагнетал взаимное упоение друг другом.

Потные змеящиеся тела переплелись, синхронно содрогаясь от электрических разрядов страсти.

Когда воздух напитался еще одним ароматом плотской любви, он стиснул ее талию и жестко прижался губами к ее губам.

Роза отрывисто простонала, пережив настоящий взрыв, феерический восторг. То, чему она не в силах была дать название.

Она протяжно выдохнула, и губы Мэтью соскользнули с ее губ, сорвав-таки с них тот отложенный поцелуй.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Роза нежилась на влажной простыне, остывая.

Она блаженно улыбалась своим ощущениям, вдыхая еще не улетучившийся аромат блаженства.

— Я твой первый мужчина, — самодовольно констатировал Мэтью.

— Да... — пропела Роза, не открывая глаз. — Да, — повторила она с упоением.

— Как такое возможно? — недоверчиво спросил Мэтью.

Роза еще не понимала, что ей говорят. Она была всецело в своих переживаниях. Она плыла на горячем летнем облаке в горячих лучах ласкового солнца, ее орошал горячий солоноватый дождь и обдувал горячий нежный бриз.

Она чувствовала себя свободной, раскрепощенной, переродившейся, созревшей. Ее тело словно бы нараспашку или наизнанку сигнализировало ей изо всех своих уголков о радости, которую ему посчастливилось познать.

Она была безучастна ко всему наружному, равнодушна к словам, невосприимчива к вопросам...

— Поговори со мной! — раздраженным тоном отозвал ее из царства неги Мэтью Готье.

— Ты мой... Ты мой первый... Это так! — подтвердила Роза, прижавшись к нему всем телом. — Что тебя так растревожило? — словно свысока, немного отстраненно спросила она.

— Как что? Ты была девственна! — пробурчал он в ответ.

— И это так, — улыбнулась, приглядываясь к своему мужчине, Роза.

— Ты была девственна! — повторил он. — Чертова девственница! — оттолкнул он ее от себя.

— Я понимаю. Это ужасно. Но ты знал об этом. Только тебе я сказала, что никогда не была с мужчиной. Разве не так? — примирительно гладила его по груди Роза.

— Но ты знаешь, как я это воспринял. Я думал, что ты лукавишь, играешь со мной. Я не был готов к такому повороту. Ты позволила мне иронизировать по поводу твоего целомудрия, — упрекнул он ее.

— Стоит ли об этом говорить, Мэтью? — покровительственным тоном успокаивала его Роза.

Ей непонятна была растерянность мужчины, который только что стал богом для нее.

— Стоит, — зло заявил он. — Я не верил ни одному сказанному тобой слову. Что прикажешь делать теперь? Огульно поверить всему?

— Не нужно! — возмущенно воскликнула Роза, прикрыв обнаженную грудь руками. — Забудь все, что я тебе когда-либо говорила. Барахтайся в своих предубеждениях, спотыкайся о свои подозрения. Живи, как привык. Я больше ни слова тебе не скажу.

Роза поднялась с постели и торопливо обернулась отброшенной простыней.

— Боже! Да что ты взъелась?! Что такого я сказал? — постарался удержать ее Мэтью.

— Чего ты от меня хочешь?! — сотрясаясь от негодования, воскликнула она. — Прости, что оказалась девственницей, а не шлюхой, как ты хотел.

— Не драматизируй, Роза. Я просто не понимаю, как такое может быть — в твоем-то возрасте.

— Ты настоящий джентльмен. В одном предложении упрекнул меня и в невинности, и в неискренности, при этом напомнив о возрасте. Ты настоящий виртуоз оскорблений! — обиженно выпалила она.

— Успокойся, — проговорил он, поймав Розу в свои объятья. — Остынь, возьми себя в руки. Ты перевозбуждена. Но я требую объяснений. Я хочу все знать. Иначе с ума сойду. Ведь женщина в Монако девственницей не была.