Плейбой для мисс Мейпл - Колтер Кара

- Кто сказал вам? — требовательно спросила Бет.

— Все это, — он обвел рукой вокруг. — Маленький домик на одного. Машина, с которой нянчатся, как с ребенком. Работа в школе в застегнутом на все пуговицы костюме.

— Как вы смеете меня жалеть!

— Я не жалею вас, Бет, — тихо и твердо проговорил Бен. — Вы хотите иметь семью. Что тут плохого? Но я вам не пара.

Она была поражена тем, что он опять прочел ее мысли. Бен понимал ее лучше, чем Бет сама себя. Она знала, что играет с ним, хочет заставить его захотеть заботиться о ней.

Пусть девушка и стала сильнее, но вряд ли сможет перенести расставание с Беном. Она уже не представляла себе, как будет жить без его смеха, глаз, жизнелюбия и поддержки. Они понимали друг друга с полуслова. Он выпустил на волю ее тайные мечты и теперь уходит от нее.

— Ну, в конечном счете мне совершенно все равно, жалеете вы меня или нет. У меня был виртуальный роман. У меня — такой консервативной, осторожной! Правда, смешно?

Бет плакала, но продолжала говорить. Ей было действительно неважно, как она выглядит и считает ли он ее жалкой.

Почему надо говорить ему об этом сейчас, когда Бен решил ее оставить? Хочет, чтобы он пожалел ее?

— Я даже не знаю, как он выглядел. Он прислал мне чужую фотографию с сайта модельного агентства вместо своей! Этот человек со многими женщинами переписывался. И на суде следователь спросил меня, не посылала ли я ему денег.

— А вы посылали? — свирепо прорычал Бен.

— Я сказала, что нет. Его чеки перехватили в Абу-Даби. Он был так искренне смущен всей этой историей. Меня все предупреждали — родители, друзья. Но я никого не слушала. Так искренне хотела, чтобы все это было правдой, что все отметала. Я ответила, что не посылала ему денег... Мне же не хотелось, чтобы мое имя появилось в списке женщин, которые стали его жертвами.

— Я убью его, когда встречу.

Бен положил ей руку на плечо. Она почувствовала, какой он сильный, но Бет уже не могла остановиться и все говорила:

— Он казался мне реальным. У меня было ощущение, что я похоронила его. Это так ужасно!

— А теперь?

Мысленно она сказала себе: теперь я знаю, что такое реальность и кого за это следует благодарить. Вслух же произнесла:

— Сейчас я не могу понять, почему плакала так долго.

Бен обхватил се голову руками и большим пальцем стер слезинку со щеки. Он коснулся ее губ и заглянул ей в глаза. И в этот момент Бет увидела — он не хочет уходить.

— Иди сюда, — позвал Бен, усадил ее на перила и прижал к себе.

И она почувствовала себя защищенной. Может, она хотела именно этого, когда покупала свой крошечный домик? Но ведь домик — это все лишь дерево. Когда же он обнял ее, Бет поняла, что теперь ей ничего не страшно. Она украдкой взглянула на него.

— Я бы мог пообещать тебе, что все будет хорошо, но знаешь, жизнь иногда может выкинуть такой фортель! — с легкой горечью произнес он.

- Теперь, чтобы почувствовать себя в безопасности, я всегда смогу залезть в домик на дереве, -наивно сказала она.

В его объятиях Бет было тепло и спокойно. Он молчал.

- Бен?

- Ммм?

- Расскажи мне, что тебя угнетает?

- Откровенность за откровенность? Уверена, что хочешь услышать?

- Да.

- Бет, я не хочу грузить тебя этим.

- Расскажи. Нельзя всю жизнь одному нести тяжелую ношу.

- Я не привык выглядеть слабым. Я всегда был сильным.

- Это не слабость, а смелость — суметь рассказать кому-то о своих страхах.

Она ждала, затаив дыхание. Наконец он сдался и начал рассказывать:

- Мои родители разбились в автокатастрофе, когда мне было семнадцать. У нас была такая же семья, как у вас. Только бедная. Пока я рос, я этого не понимал. У нас все было: дом, одежда, еда, деньги на развлечения. Но когда родители погибли, я понял, что у нас нет ничего. Дом куплен в кредит, ни страховок, ни сбережений...

- Бен, как тяжело заниматься денежными делами, когда такое несчастье!

- Было так трудно, что стало не до переживаний. Финансовые дела были так плохи, что мне было не до сестры, и я пошел служить во флот. Он стал моей семьей. В мужской среде не принято распускать нюни. Мне нельзя было раскисать, но Карли было всего четырнадцать. Это переходный возраст, а тут еще эта трагедия. Родители погибли, а я ушел во флот.

Когда я сказал ей о своем намерении, она завыла, как раненый зверек, ведь Карли мечтала о том, что мы будем жить вместе. Она всерьез хотела бросить школу и пойти работать официанткой, я тоже планировал найти себе место. Подростки, которые за свою работу получали бы крохи... Я знал, что это не получится, и прямо сказал ей об этом. Карли возненавидела меня на всю жизнь, — он покачал головой. — Она попадала из одной приемной семьи в другую. Стала жесткой, грубой и ко всему безразличной. В конце концов забеременела. Не знаю, знал ли об этом отец ребенка или нет. Может, она и сказала, а ему это было все равно. Доверяла она по-прежнему только мне. И не желала простить меня за то, что я ее бросил. Я и сам не могу простить себя за это. Смотрю на нее и думаю, смог бы я тогда ей помочь или нет?