На всех парусах - Бэрд Жаклин

– А хочешь знать, что поняла я, Гвидо? Все, что ты делаешь, и все, что ты говоришь женщине, предназначено только для твоего удовольствия. Ты можешь каяться, давать обещания, делать щедрые подарки, рассчитывая впоследствии получить благодарность в виде женского обожания и восхищения твоей мужественностью, твоим великодушием.

– Кое в чем ты права, Сара, но в самом главном ошибаешься. Мне не нужно женское обожание. Вернее, больше не нужно. Мне необходима твоя любовь и твое доверие, – проникновенно проговорил он.

– Красивые слова, – медленно покачала головой Сара.

– Но правдивые. Поверь мне… Когда я впервые тебя увидел, то подумал, что не сумею заинтересовать такую красавицу. Моя самооценка всегда была на высоте, и тем удивительнее было это чувство неуверенности. Я поклялся себе, что завоюю эту девушку, чего бы мне это ни стоило. Должно быть, ты досталась мне слишком легко. Мы быстро нашли общий язык, ты восприняла меня всерьез, доверилась мне, а когда забеременела и согласилась стать моей женой, я решил, что дело в шляпе, что ты от меня уже никуда не денешься. Я искренне горевал о потере ребенка, но гораздо сильнее меня задел твой уход. Этим поступком ты пошатнула мою веру в себя. Тебе было плохо в моем доме в окружении моей родни. Очевидно, ты взглянула на меня трезвым взглядом и поняла, что поспешила с замужеством, что я недостоин твоей любви. Именно так я расценил твой уход. Пустившись во все тяжкие, я принялся доказывать себе всеми возможными способами, что имею власть над женщинами. Но удовлетворения не наступило. Если честно, все эти годы в моей душе жила ненависть к тебе. Я жаждал удостовериться в том, что твоя жизнь рухнула после того, как ты оставила меня. А вместо этого увидел тебя еще прекраснее, чем в юности, цветущей, самодостаточной, обеспеченной. Это в очередной раз поколебало мои представления о самом себе. Я заставил тебя быть со мной, надеясь стать тебе необходимым. Но, даже забеременев от меня, ты без сожаления отвергаешь мои чувства…

– Гвидо, если ты думаешь, что я свожу с тобой счеты, это не так. Сейчас все мои мысли только о моем ребенке и его благе. И я вполне обоснованно решила, что мне лучше без тебя. А прошлое я отринула.

– Вместе со мной? – обвинительно произнес Гвидо. – Сара, я еще не договорил. Поверь, мне есть, что сказать. – И я очень надеюсь тебя переубедить.

Гвидо Барбери сделал один решительный шаг вперед и обрушился на колени к ее ногам.

Сара невольно поморщилась:

– Не слишком ли театрально?

– Мне так удобнее признать, что я недостоин тебя. Но клянусь, ты мне необходима, Сара. Ты для меня на первом месте – ты и наш ребенок. Я готов забросить все дела, если таково будет твое требование. Я согласен сидеть с ребенком, когда ты пойдешь на работу. Безжалостная и непреклонная Сара Бичем, умоляю тебя, верни мне мою любимую нежную и трепетную беременную жену! – возгласил он в довершение.

– Ты дурачишься, Гвидо.

– Самую малость. Когда ты бросила меня в этот раз, я вновь был зол, как вепрь. Вернулся домой и обо всем рассказал Альдо. Можешь представить, что мой младший брат сказал вместо традиционных слов утешения? Что поделом мне! И во всех красках расписал мне, какой же я болван.

– И ты теперь здесь передо мною на коленях лишь потому, что воспринял мнение своего младшего брата? То, что исходит из моих уст, не кажется тебе таким же убедительным?

– Я исправлюсь, обещаю, – усмехнулся Гвидо.

– Дурак, – импульсивно бросила Сара и отвернулась.

Гвидо поднялся на ноги и тихо сказал:

– Поставь, пожалуйста, эти цветы в воду.

– Я их еще не приняла, – возразила женщина.

– А ты прими, – настоятельно проговорил он, и она подчинилась.

В продолжение маленького моратория оба прошли на кухню.

Когда цветы были помещены в красивую вазу, Гвидо охватил новый порыв признаний и заверений.

– Сара, я идиот. И я люблю тебя.

– Это как-то связано? – прищурившись, осведомилась она. – Послушать тебя, человек в своем уме никогда не полюбит меня.

– Неверно. Я хотел сказать, что веду себя как идиот именно потому, что люблю тебя до умопомрачения. Мне жизненно необходимо, чтобы и ты тоже любила меня. Но ты всегда такая недосягаемая. Даже когда я держу тебя в своих объятьях, обнаженную и беззащитную, у меня нет уверенности, что ты принадлежишь мне так же, как я тебе. Ты словно стремишься проскользнуть мимо, будто дразнишь. Обнадеживаешь и оставляешь. И я начинаю безумствовать, чтобы доказать, что я тоже чего-то стою.