Насмешница - Тиммон Джулия

— Нет, — цежу я сквозь стиснутые зубы. — Никакой Джесси у вас больше нет.

Не знаю, как я умудрилась ни в кого не врезаться, не помню, как доехала и почему подалась именно сюда. Наверное, я гнала на повышенной скорости, не исключено — пугала народ. Так или иначе, меня не оштрафовали и, по-моему, не собираются. И никто не пострадал, что важнее всего.

Выхожу из машины, кипя от злобы, и устремляюсь к центральному входу в универсам.

Это мелкооптовый магазин, торгующий всякой всячиной. Когда Каролина сюда устроилась, ее посадили в стеклянную будку, откуда она делала объявления о скидках и спецпредложениях. Через год ей посчастливилось перебраться в отдел косметики, где теперь она не девочка «принеси-подай», а что-то вроде заведующей и занимается в основном тем, что бесплатно делает покупательницам макияж, дабы они, восхитившись, накупили помад, тональных кремов и румян. По сути, мы теперь в одной сфере. Но обсуждать скрабы для тела и охлаждающие бальзамы для ног уж точно не будем. Во всяком случае, сегодня.

Порывом ветра проношусь мимо скучающего на входе охранника Фрэнка.

— Эй, Джесс, привет! — кричит он мне вслед, но я даже не оглядываюсь.

Подлетаю к стойке, изогнутой в виде перевернутой буквы U, останавливаюсь прямо перед ней и, приковывая к подруге грозный взгляд, перевожу дыхание.

Она стоит ко мне спиной и красит тощую самодовольного вида шатенку.

— Теперь закройте правый! — журчит необычайно ласковый голос моей подруги.

— Каролина! — зову я.

Она вздрагивает, чуть не подпрыгивая от испуга, ее рука с аппликатором для нанесения теней дергается, и от глаза к виску покупательницы пролегает дорожка цвета «мокрый асфальт».

— Ой! — Каролина хихикает. — Небольшое отклонение от заданного курса. — Она поворачивается в мою сторону, бросает на меня испуганный взгляд, что-то говорит одними губами, берет ватный шарик и снова сосредоточивает внимание на клиентке. — Но мы его в два счета устраним! — дурацки радостным голосом, будто клоун, явившийся повеселить детсадовцев, произносит она.

Я прохожу дальше и становлюсь так, что Каролина может видеть меня, не поворачивая головы.

— Нам надо поговорить! — требовательно восклицаю я.

— Вот так, — тем же идиотским тоном произносит она, обращаясь явно не ко мне, а к клиентке. — Сверху светло-серый, во внешнем уголке — темный. Сейчас проведем карандашиком черточку…

— Я все знаю! — выпаливаю я.

Каролина на миг застывает с карандашом в руке.

— Гм… ты о чем?

— О вашем гнусном плане, о том, что вы хором порешили, что я дура, марионетка!

Клиентка возмущенно смотрит в зеркало на мое отражение. Каролина это замечает и с широкой улыбкой, какой может по праву гордиться вся индустрия торговли, поднимает вверх руку с карандашом.

— Исключительно мягкий и качественный. Благодаря новейшей технологии пользоваться им очень легко, а линии не стираются и…

— Вы продумали все до мелочей, подстроили этот глупый праздник, даже насчет Флориды решили все вместе! — обвинительным тоном выпаливаю я.

— …не размазываются, — договаривает Каролина, будто, пока я толкала речь, пережидала в режиме «пауза». — К этим теням подходит как нельзя лучше. Еще раз закроем глазки!

Тут меня осеняет самая жуткая догадка. Я против воли подвигаюсь к Каролине на шаг ближе, чтобы она наверняка услышала мои слова. Клиентка окидывает меня еще одним недобрым взглядом, сердито смотрит на Каролину и лишь после этого с явной неохотой закрывает глаза.

— И эта его Мишель, — цежу я, — тоже возникла не без вашей помощи. Угадала?

Каролина определенно пугается сильнее прежнего, но продолжает красить разгневанную клиентку.

Я указываю на подругу пальцем.

— Она какая-то родственница или знакомая твоего Эдгара, так? В тот день Терри позвонила Рейчел, правильно? Сказала, где мы с Джимми ужинаем, и он поспешил вызвать Мишель?

Каролина снова на миг замирает, быстро и трусливо взглядывает на меня и ведет дальше начатую от внутреннего уголка глаза линию.

— Кто она?! — гремлю я, давая понять, что, пока не получу ответов, даже не подумаю уйти. Ни перспектива быть выведенной отсюда под руки бугаями-охранниками, ни мысль о том, что на Каролину нажалуются и ее понизят или даже выгонят, — меня не пугает ничто. — Кто она такая?! — повторяю тверже и еще более грозно.