Надежные мужские объятия - Де Пало Анна

— Так что, если она решила продвигаться по служебной лестнице в прокуратуре округа, давайте все вместе пожелаем ей удачи.

Все собравшиеся за столом задумчиво молчали. Первым тишину нарушил Мэтт:

— Я думаю, Коннор прав. Мы привыкли относиться к Элли как к объекту любви и постоянной опеки. И поэтому не замечали в ней сильного человека, способного противостоять трудностям.

— Мы просто хотели быть уверенными, что с тобой ничего не случится, дорогая, — пояснил мистер Уиттейкер. — Никто не собирался ограничивать твою свободу, просто в последнее время все так запуталось.

— Вот именно, — поддержала мужа Эйва. — Мне очень жаль, что нам не всегда удавалось принимать в расчет твои планы, Элли. Но это потому, что мы очень любим тебя.

— Я так понимаю, — добавил Квентин, — что настало время для всеобщих извинений. Позвольте и мне присоединиться с искренним раскаянием.

— И если ты действительно хочешь продолжать работать в прокуратуре, — сказала Эйва, ища глазами одобрение во взгляде мужа, — мы все, разумеется, поддержим тебя. Конечно, последнее слово за тобой. Мне только хотелось бы, чтобы это было хорошо обдуманное и взвешенное решение.

Эллисон улыбнулась в ответ.

— Спасибо, мама. — Рафферти заметил, как она бросила на него быстрый взгляд, прежде чем продолжать:

— И постарайтесь не сильно за меня переживать. Благодаря Коннору я научилась вести себя более осмотрительно.

Девушка сама удивилась, что сказала такое, а ее сосед воспринял эти слова с заметным удовлетворением. Теперь он будет чувствовать себя спокойнее, навсегда уходя из ее дома — и из ее жизни.

Гости уже почти разъехались. Эллисон на кухне заворачивала кое-что из еды, которая осталась после приема. Подняв голову, она увидела на пороге Лиз.

— Привет, — сказала подруга, забирая со стола свою сумочку и пакет с подгузниками. — Мы с Квентином уже собрались уезжать. — Лиз внимательно посмотрела на подругу. — А у тебя грустный вид.

— Спасибо, — криво усмехнулась Элли.

Она открыла дверцу холодильника и поставила внутрь несколько пластиковых контейнеров с едой. Лиз склонила голову набок, словно что-то обдумывала.

— Это очень странно, если разобраться. Ведь Кендэлла поймали, теперь, кажется, ты должна прыгать под потолок от радости.

«Должна, конечно», — подумала Эллисон, но радоваться почему-то не хотелось.

— И поскольку я не могу оставить тебя в таком состоянии, — заявила подруга, — позволь мне предложить тебе ответную услугу.

— То есть?

— В прошлом году ты помогла мне понять, что не стоит бросать Квентина, поскольку мы любим друг друга, и единственное, что нужно сделать, это немного ускорить события. — Девушка улыбнулась и продолжила:

— Вот сейчас я пытаюсь отплатить тебе той же монетой.

Эллисон пожала плечами.

— Спасибо, конечно, за заботу. Но, к сожалению, должна тебе сказать, что у нас совсем другая история.

Собеседница рассмеялась.

— Да что ты говоришь? Тебе так кажется, потому что ты влюбилась в парня по уши. В прошлом году я чувствовала себя точно так же.

Какое-то мгновение Элли молча смотрела на подругу. Ну конечно, год назад, стоило немного надавить, и Лиз призналась, что любит Квента. И теперь уже поздно говорить об опасности влюбиться в Коннора: Эллисон давно любит его страстно, безоглядно — и отрицать это бессмысленно.

Однако Рафферти заявил, что до конца выходных съедет из ее бостонской квартиры, и хозяйка лишь молча кивнула в ответ. А тут еще выяснилось, что он наотрез отказался брать деньги за услуги телохранителя. Получается, все это время парень находился при ней за просто так — и еще противостоял настойчивым попыткам Элли избавиться от непрошеного гостя?

В кухню вошел Квентин.

— Так вот ты где! — воскликнул он, нежно целуя жену в губы. — А я-то ищу тебя по всему дому. Ну что, уже собралась?

Лиз улыбнулась.

— Да. Извини, что заставила тебя ждать. Нам тут с Эллисон нужно было поговорить о своем, о девичьем.

— Ах, вот как? — Квентин вскинул бровь. — И о чем же это?

— О Конноре, — просто ответила Лиз.

— Понятно.

— Что тебе понятно? — поинтересовалась Элли. И почему он отказался брать деньги?

На лице Квента расплылась многозначительная улыбка.

— О, это вопрос на миллион долларов. Кто ж его знает? Может, парень — скрытый мазохист.