Солнечные дни - Хардвик Элизабет

— Да, такие переговоры уже ведутся, — подтвердила Макси, удивляясь тому, как эта конфиденциальная информация могла дойти до него. Хотя… Чему тут удивляться! Ол Сазерленд мог узнать что угодно, если это было нужно ему.

— Наверняка на твоих встречах с читателями будет присутствовать и пресса, разные там акулы пера. Сама знаешь, сегодняшним читателям подавай не только новые бестселлеры, но и душещипательные истории из личной жизни авторов. Никуда от этого не денешься!

— Ты так считаешь? — перебила его Макси, уже догадываясь, куда он гнет.

Почему она сразу не рассказала Майклу о том, что была замужем? Тогда бы на ее плечи не свалилось столько проблем сразу!

— Сейчас твоя главная проблема заключается вовсе не в том, что ты скажешь Слейтеру о нас с тобой. Опасность поджидает тебя совсем с другой стороны — журналисты просто взбесятся, когда узнают, кто такая писательница Максимилиана Кемпбелл.

— Бывшая жена Ола Сазерленда? Это, конечно, ужасно компрометирующие сведения! — презрительно хмыкнула Макси.

— Да, бывшая жена Ола Сазерленда, — подтвердил Ол и добавил: — И внучка Макса Кемпбелла — основателя концерна К&С.

Макси прекрасно понимала, что может наступить такое время, когда ее родственные отношения с двумя влиятельнейшими людьми всплывут на поверхность, но она надеялась, что к тому времени они с Майклом благополучно поженятся и никому не будет дела до ее прошлого. Неужели она оказалась не права?

— Я просто объясню, что все иногда совершают ошибки. — Макси попробовала найти выход из тупика.

По лицу Ола пробежала темная тень, а серые глаза стали похожи на расплавленное серебро.

— Наш брак не был ошибкой, Макси. — Он немного повысил голос.

— Конечно же был. — У Макси на этот счет было свое мнение.

— Нет, не был, — настаивал Ол.

Макси, однако, не собиралась сдаваться.

— У меня нет никакого желания вступать в пререкания по этому поводу ни сейчас, ни в любое другое время. Спасибо тебе за то, что ты предупредил меня о намерениях Рикки доставить мне пару неприятных минут…

— Я приехал вовсе не за этим, — прервал ее Ол, подходя еще ближе.

Макси удивленно посмотрела на него и в целях безопасности сделала небольшой шаг назад, увидев, как взгляд Ола скользнул по ее приоткрытым губам. Инстинктивно она облизнула губы, которые мгновенно пересохли. Глаза Ола потемнели, словно небо перед грозой.

— Макси… — простонал он, и его руки легонько сжали плечи Макси.

Сделай что-нибудь, убеждала Макси себя. Сделай хоть что-нибудь, да поскорей, прежде чем ты потеряешь остатки воли и упадешь в его объятия.

— Не кажется ли тебе странным, Ол, что я стала писать книжки для детворы, а сама детей иметь не могу. Но для тебя это даже лучше…

Ол замер на месте, а его глаза изменили выражение, став почти грозными.

— Лучше? — как эхо повторил он.

— Мои дети никогда не будут оспаривать твое исключительное право на компанию К&С.

Лицо Ола исказилось болезненной гримасой, сделавшей его некрасивым.

— Что дает тебе право бросать мне такие обвинения? Чем я заслужил такое отношение к себе?

— Но ведь это правда, Ол. Чтобы достигнуть своих целей в жизни, тебе больше не нужно использовать меня. Я освободила для тебя дорогу.

— Как ты не понимаешь, глупая, что без тебя мне ничего в жизни не нужно!

Макси не успела ни оспорить это неожиданное заявление, ни удивиться такому странному повороту событий, потому что голова Ола уже склонилась к ней, губы прильнули к ее губам таким до боли знакомым движением, которое она уже стала забывать.

Но теперь все было немного иначе, Макси сразу поняла это. Она стала старше, ее уверенность в себе была вскормлена успехами на литературном поприще и безграничным восхищением Майкла. Теперь она встретила страсть Ола на равных, как человек, который понимает себя и мир вокруг, а не как неопытная влюбленная девочка.

Ол сантиметр за сантиметром исследовал ее губы, а Макси оплела руками его шею и прижималась к нему все сильнее, сливаясь своим гибким телом с его мощным торсом, разжигая в нем безудержную страсть. Их губы никак не могли оторваться друг от друга. Они вопрошали, будоражили, молили, откликались на безмолвный зов… Ол и Макси никак не могли насытиться друг другом, как будто оба пережили засуху и теперь захлебывались в живительной влаге, дарованной им небом.