Обмануть судьбу - Тиммон Джулия

Энтони кивнул.

– Да.

– Но ведь сам говоришь: то была не любовь! – горячо воскликнула Джулиана.

Энтони криво улыбнулся.

– Во-первых, я не мог ответить Эдварду, что гулять с ней я не против, но жить не желаю.

Она растерянно кивнула.

– Вообще-то конечно…

– Во-вторых, в ту пору я еще был очарован Эрнестин, хоть уже и догадывался, что она собой представляет. А когда тебе двадцать с небольшим, сложно определить, настоящая ли это любовь или лишь мимолетное увлечение. Эдвард просиял. Сказал, что это была его самая заветная мечта: вверить свое сокровище человеку достойному, надежному и порядочному. – Он усмехнулся. – Таким я ему показался.

– Ты правда такой! – убежденно произнесла Джулиана.

– Спасибо, – грустно улыбаясь, сказал Энтони. – Только вовсе не так я хорош, каким меня считают… Но речь не о том, – поспешил прибавить он, пока Джулиана не принялась расписывать его достоинства. – Эдвард обрадовался настолько, что даже всерьез задумался, куда меня пристроить. Я тогда как ра

– Эдвард тебя перевел? – изумленно и не вполне решительно спросила Джулиана. – Мне показалось, он любит дочь настолько, что в жизни не согласился бы отправить ее в другой город.

– Так оно и есть. Он обожает Эрнестин до такой степени, что смотрит сквозь пальцы на все ее выходки, на грубость, наглость, готов исполнить любой ее каприз, вплоть до самых безумных. В Нью-Йорк я попросился сам и все сделал для того, чтобы мою просьбу выполнили. Эрнестин тоже захотела пожить здесь. К тому же у нее тут близкая подруга. – Энтони покривился.

– Не та ли, что недавно была с мужем в Париже? – спросила Джулиана, вспомнив, как беспардонно Эрнестин их выставила.

Энтони пасмурно кивнул.

– Та самая. Признаюсь честно, что для меня было главным сбежать от ее мамаши. Она не работает, занята в основном трепотней и шопингом и уверена, что с ее Эрни надо пылинки сдувать. Бывала у нас каждый день. Надоела до чертиков. – Он замолчал, опустил голову и обхватил ее руками.

– Но ведь ты совсем не такой, как Эрнестин! – почти прокричала Джулиана. – Тебе нужна другая женщина!

Энтони опустил руки на подлокотники и приподнял голову.

– Я привык, что должен терпеть ее рядом.

– Да ведь с ней ты только мучишься!

– Что делать, в жизни нередко приходится мучиться…

– Но ведь можно поговорить – с ней, с Эдвардом. Раз он такой рассудительный, должен все понять.

Энтони медленно покачал головой.

– Рассудительный он только тогда, когда речь не идет о его дочери. Эрнестин меня вряд ли любит, но ей так удобно: о моем с Эдвардом уговоре она прекрасно знает, знает и об отношениях наших отцов… да и обо всем. Чуть что, заявляет, что позвонит папе. Мол, он объяснит тебе, как следует обращаться с больными. Я же не привык нарушать клятвы. И глубоко чту память отца… – Он посмотрел на притихшую Джулиану и извинительно улыбнулся. – Ты прости, что я обременяю тебя своими бедами. Вдруг почувствовал, что должен излить кому-нибудь душу, вспомнил студенческие дни, и на ум, разумеется, пришла ты. Наша Фемида. Олицетворение честности, беспристрастия и справедливости.

Джулиана вдруг покраснела, закачала головой, помахала перед собою рукой.

– Вовсе я не такая… а обыкновенная… И тоже могу ошибаться.

Энтони пожал плечами.

– Конечно, все мы, случается, совершаем ошибки. – Он посмотрел на нее с улыбкой. – А ты необыкновенная. И, пожалуйста, не скромничай.

Джулиана снова покачала головой, приоткрыла рот явно с намерением что-то сказать, но так ни слова и не вымолвила.

– Только не думай, что я совсем слабак, – рассеянно глядя на чашку, произнес Энтони. – Я давно смирился со своей участью, пытаюсь находить радость в работе. Да и утешаюсь мыслью, что пусть и не слишком хорошо, но делаю доброе дело. Во всяком случае, для Эдварда. Он знает, что его дочь простят, чего бы она ни натворила, и не бросят, и живет со спокойным сердцем. – С его губ слетел вздох. – Я не приехал бы к тебе, не стал бы плакаться, честное слово, если бы не произошло непредвиденное… И если бы об этом не узнала Эрнестин. Откуда ей стало все известно – ума не приложу. Теперь будет грозить, что покончит с собой, позвонит папе…

Он заметил боковым зрением, что Джулиана содрогнулась, и перевел на нее изумленный взгляд. Она смотрела на него глазами, полными ужаса.

– Ты правда влюбился?

Энтони медленно кивнул.

– Что с тобой? – испуганно спросил он, заметив, что она вот-вот заплачет.