Когда двое молчат - Вулф Энн

Складывалось впечатление, что гостеприимная хозяйка ресторана пыталась затмить собой невесту, и это ей блестяще удавалось. Олли бродила среди незнакомых людей потерянная, как тень, а миссис Блэкмур то и дело отзывала Сирила, чтобы он уделил свое внимание очередному «старому знакомому», который знал Сирила «с пеленок».

В довершение всех неприятностей на помолвку пожаловала и бывшая девушка Сирила — Виктория Грендел.

Если на фотографии она показалась Олли довольно привлекательной, то сейчас, роскошно одетая, с изящной диадемой в красиво убранных волосах, она выглядела как настоящая принцесса из сказки. Олли, не привыкшая тушеваться, интервьюируя подобных дам, с удивлением обнаружила, что чувствует себя на фоне Тори Грендел замарашкой из бедного квартала.

Что ж, миссис Блэкмур все верно рассчитала: теперь у Сирила есть возможность сравнить то, что он выбрал, с тем, что он потерял. И как бы Олли ни пыталась убедить себя в обратном, ей казалось, что сравнение не в ее пользу.

Впрочем, Сирил поздоровался со своей бывшей довольно спокойным тоном, не выражавшим ни особого восхищения, ни тепла. Это несколько успокоило Олли, хотя тон самой Тори ясно дал понять, что бывшая подружка не собирается отступаться от своего, несмотря на то что предмет ее воздыханий помолвлен с другой. «Разве эта замарашка может быть мне соперницей?» — читалось во всем ее облике. И Олли начинало казаться, что Тори, возможно, права.

— Я не знал, что она здесь будет, — сообщил Олли Сирил, когда Виктория Грендел удалилась, чтобы поболтать с кем-то из своих знакомых. — Странно, что маме пришла в голову мысль ее пригласить.

Олли ничего странного в этом не видела, однако миссис Блэкмур, которой сын выразил свое недовольство, сделала изумленное лицо и заявила, что она не стала бы этого делать без согласования с ним.

— Сирил, глупо даже предполагать, что я позвала Тори, — мягко укорила сына Элеонора. — Ты же знаешь, я всегда относилась к ней спокойно, но без особого тепла. Думаю, она пришла с кем-то из знакомых и ее пропустили — ведь она была частой гостьей в «Энджое».

Если бы Олли была дочерью миссис Блэкмур, она бы и сама поверила в эту ложь, поданную на красиво оформленном блюде невинности и искренности. До чего же ловко будущая свекровь обставляла свою будущую невестку.

Наконец гости уселись за столики, и миссис Блэкмур поднялась, чтобы сказать тост. Олли казалась себе гостьей на собственной помолвке. Центром всеобщего внимания сегодня была именно Элеонора Блэкмур, а вовсе не Олли и даже не Сирил, из-за которого, казалось бы, и собрались в «Энджое» все эти разодетые господа.

— Дорогие мои… — Элеонора Блэкмур обвела собравшихся покровительственным взглядом, — я бесконечно рада тому, что все вы собрались здесь, чтобы отметить это событие, которого я ждала так долго — помолвку моего любимого и единственного сына…

Неизвестно чем бы закончилась столь торжественно начатая речь, но в холле «Энджоя» раздались крики, мгновенно привлекшие внимание всех собравшихся и заглушившие голос выступавшей.

— Да пропустите же меня! — донесся из холла мужской голос. — Я имею право здесь быть больше, чем кто-либо другой, черт вас всех подери!

Оставалось только догадываться, кому принадлежал этот голос, и гости, сидевшие в зале, начали недоуменно переглядываться и перешептываться. Судя по всему, кто-то незваный и, скорее всего, нежданный, собирался войти в «Энджой», но ему мешали стоящие возле входа крепкие охранники.

— Да, я пришел на свадьбу Сирила Блэкмура, черт вас всех подери! — громко выкрикнул все тот же мужчина. — Если вы не хотите пустить меня внутрь, то позовите сюда его или Нору. Эй, Нора! — Голос незнакомца с треском разорвал воцарившуюся в зале тишину. — Нора, это я! Это я — Говард!

Интересно, кто такой Говард? Олли покосилась на Сирила и увидела, что на его лице смешалась целая палитра чувств: растерянности, страха, недоумения и… надежды. Сама Элеонора Блэкмур стала белой, как фарфоровая посуда, расставленная на столиках.

— Сирил, — тихонько спросила Олли, — кто это?

Но Сирил молчал, словно не расслышав ее вопроса. Гости перестали шептаться, и в зале воцарилась мертвая тишина.

Да что это за наваждение? — подумала Олли, почувствовав себя персонажем сказки «Спящая красавица». Их что, загипнотизировал его голос?

Невзирая на общее недоуменное и даже испуганное молчание, Олли поднялась из-за столика и направилась в холл, где охранники действительно пытались вытолкать взашей мужчину, одетого в странный коричневый костюм, который сшили, казалось, в прошлом столетии.