Здравствуй, будущее! - Тиммон Джулия

Родной город встретил ее теплой пасмурной погодой — светло-пепельным небом и моросью.

Остановившись на перроне, Александра закинула на плечо большую сумку с вещами, достала из кармана сотовый и уже набрала три первые цифры домашнего телефона с намерением сообщить родителям о своем возвращении, но передумала и вернула трубку на прежнее место.

Надо придумать, что я им скажу, решила она. Пойду-ка я домой пешком, может, за это время сумею немного привести в порядок мысли и чувства.

Дом ее родителей находился в получасе ходьбы от вокзала. Дорогу она, естественно, прекрасно знала, могла найти, что называется, с завязанными глазами, поэтому, обойдя выстроившиеся у края дороги такси, зашагала в нужном направлении пружинистой легкой походкой, не меняющейся ни при каких обстоятельствах.

За несколько недель ее отсутствия в городе наступило настоящее лето. Запах свежей, омытой дождем листвы навевал приятно-грустные воспоминания.

Прогулка пошла ей на пользу. Ее щеки порозовели, мозг, безмерно уставший от нескончаемых размышлений, чуть прояснился.

Вид дома, в котором она провела детство и юность, а сталкиваясь с бедами, всегда находила утешение и поддержку, привел ее в сильное волнение. Ей показалось, что старый дом, подобно живому существу, мгновенно догадался обо всем, что приключилось с нею в Лондоне, и рад в который раз послужить для нее безмолвным утешителем.

Она долго стояла перед калиткой и рассматривала до боли знакомые двор, крыльцо, свежевыкрашенные окна со сшитыми мамой занавесками.

Интересно, понравился бы мой дом Роберту? — невольно подумалось ей. Таким ему представляется идеальное жилище для семьи, или… Черт! Что за мысли лезут мне в голову?

Она зажмурилась и покачала головой, в сотый раз пытаясь заставить себя забыть о Роберте.

— Алекс! — раздался испуганный возглас Лилианы.

Она распахнула глаза, увидела выглядывающую из двери мать и улыбнулась — довольно неестественно.

— Откуда ты взялась, дочка? С неба свалилась, что ли? — Лилиана раскрыла дверь шире, выскочила на крыльцо, сбежала по недавно отремонтированным мужем ступеням. — Я ничего не понимаю! Что-нибудь случилось?

— Мамочка! — воскликнула Александра, теперь улыбаясь абсолютно искренне. — Не бойся, ничего не случилось! — Она вошла во двор, опустила на землю сумку и протянула матери руки. — Как же я по тебе соскучилась!

Они обнялись.

— Дай я взгляну на тебя, девочка моя! — произнесла Лилиана, отстраняясь и оглядывая дочь с головы до ног. Между ее бровей появилась складка. — Ты выглядишь уставшей.

— Конечно, — стараясь казаться веселой, ответила Алекс. — В дороге я всегда сильно устаю.

Взгляд Лилианы упал на сумку с вещами, стоящую у ног Александры.

— Ты надолго домой? — спросила она растерянно.

— Навсегда, мам. Навсегда, — ответила Алекс, чмокая мать в щеку. — Тебя это не радует?

— Что ты, дорогая моя, конечно, радует, — пробормотала Лилиана. — Но ведь ты говорила, что пробудешь в Лондоне неопределенно долго. Вы поругались с мистером Фостером? Или ты чем-то ему не угодила? Он начал к тебе приставать?

Александра рассмеялась.

— Нет, мама, у нас с Фостером отличные отношения, — сказала она. — По крайней мере, были отличными, пока я не сбежала. Теперь он, может, и рассердится на меня, но это уже не столь важно…

Лилиана недоуменно моргнула.

— Я ровным счетом ничего не понимаю, честное слово!

Александра повесила сумку на плечо и обняла мать.

— Тогда пойдем в дом, я все объясню.

Кухня как всегда сияла чистотой. Пахло домашней выпечкой.

Александра причмокнула губами и уселась за стол на свое привычное место.

— Напои меня чайком, мам! И угости булочками. Иногда я позволяю себе забыть о диете и полакомиться твоей несравненной стряпней.

Лилиана накрыла на стол, села напротив дочери и выжидающе на нее уставилась.

Александра откусила кусочек румяной булочки, прожевала, сделала глоток чаю и только после этого начала говорить:

— Понимаешь, мам, я вдруг почувствовала, что безумно скучаю по Кардиффу, вот и решила все бросить и вернуться домой. Фостер еще не знает, что я так поступила. — Ее губы растянулись в виноватой улыбке. — Но я напишу ему письмо, попрошу прощения.

Разыгрывать из себя капризную девочку, способную под влиянием минутной слабости изменить свою жизнь, было для нее непривычно, сложно и противно, но в данной ситуации она не могла вести себя иначе.