Здравствуй, любовь! - Брендон Джоанна

— Где же заблудилось прекрасное утро? — шепнула Саманта. Но Эндрю в ответ только пожал плечами. Он внимательно наблюдал за снующими вокруг фургона людьми.

Серый, запоздалый рассвет подыгрывал злоумышленникам. Их было трое — в темных комбинезонах, черных кепках, надвинутых на самые брови и отбрасывающих тень на лица. Саманте они казались участниками какого-то маскарада. Но скорость, с которой троица разгружала фургон, свидетельствовала, что перед ней — профессионалы.

— Настал твой черед, дорогая, — шепнул Эндрю.

Саманта уже знала, что делать. К приборной доске фургона были прикреплены три экземпляра путевого листа. Эндрю настоял, что нужно соблюсти все правила и сделать нужные отметки в документах. Ему хотелось заполучить подпись приемщика груза, хотя он мало надеялся на ее подлинность.

Эндрю опустил Саманту на землю.

— Требуй главного, — шепнул он ей вдогонку.

Саманта дрожала от страха, но ничем не выдала своего состояния, размеренно, неторопливо шла по площадке, покачивая бедрами. Интересно, что думает и чувствует Эндрю, провожая ее взглядом?

Каким-то чужим голосом Саманта спросила, как найти начальника склада. Три пары глаз впились в нее. Саманте даже на мгновение показалось, что ответа ждать бесполезно.

Но тут один из них позвал:

— Эй, Дэнис, тебя здесь спрашивают! — Затем опять повернулся к Саманте, скабрезно улыбаясь.

Саманта напряженно всматривалась в темноту, пока за спинами троицы не увидела чей-то мешковатый силуэт. Человек медленно шел к ней.

— Чем могу служить? — вежливо поинтересовался он, вглядываясь в ее улыбающееся лицо. Но, к великой радости Саманты, он не узнал ее.

Нельзя сказать, что она сильно сомневалась в истинности слов Кингстона. Но теперь, видя перед собой двоюродного брата Гарретта, полностью уверилась в виновности Билла. Опасаясь, как бы Дэнис не вспомнил, что видел ее в обществе Билла пару раз, Саманта поскорее предъявила ему путевой лист на подпись.

Она вернулась к Эндрю в совершенном изумлении. Дэнис Хауи подписался своим истинным именем, не утруждая себя поисками вымышленного.

Не говоря ни слова, Саманта протянула путевой лист Эндрю и, воспользовавшись его помощью, забралась в кабину. От сильного нервного напряжения она вся одеревенела. Но Саманта знала, что должно пройти какое-то время, прежде чем ей удастся расслабиться.

— Ты узнала кого-нибудь из них? — спросил Эндрю.

Она кивнула:

— Дэнис Хауи — двоюродный брат Билла Гарретта.

Эндрю поразмышлял над этим, а потом произнес:

— Подумать только!

Саманте показалось, что он утратил всякий интерес к делу. А его следующие слова подтвердили ее предположение.

— С этим все кончено, — объявил он, широко улыбаясь Саманте. — Теперь мы можем распоряжаться собственной жизнью, как хотим. Не поехать ли нам в Лас-Вегас, чтобы оформить наши отношения? А медовый месяц можно было бы провести в Акапулько.

— Когда?

— Суббота тебя устраивает? Распишемся, денька два погуляем по городу, осмотрим достопримечательности, сыграем в казино, а потом сядем на самолет и пару недель проведем в Акапулько. — Задумчиво потирая небритый подбородок, Эндрю вдруг предложил: — А можно съездить в Плайя-дель-Сол. Насколько я помню, тебе там так понравилось, что ты не хотела возвращаться домой.

Саманта улыбнулась. Наверное, Ларри рассказал ему о Жюсте и о его предложении поехать с ним во Францию. Саманта подавила желание подразнить Эндрю.

— Я думаю, нам будет хорошо и в Акапулько.

— Акапулько, так Акапулько.

В этот момент они подъехали к воротам. Миновав их, Эндрю затормозил.

— Почему мы остановились? — Саманта огляделась вокруг, стремясь отыскать причину.

— Все, как я и предполагал, — прокомментировал Эндрю, высунувшись из окна и оглянувшись. — Они грузят наши контейнеры на другую машину.

Его вид и поза рассмешили Саманту.

— Хочешь вернуться и устроить на них облаву? Я бы могла…

Эндрю чуть не стукнулся головой, поворачиваясь, чтобы взглянуть на Саманту:

— Неужели ты думаешь, что я захотел бы рисковать тобой в этой опасной операции?

— Эй! Я ведь только пошутила, — призналась Саманта, дотрагиваясь до его подбородка.

Он успокоился:

— Что ж, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Эндрю принялся мигать фарами.

— Кому это ты сигналишь?