Вино любви - Григ Кристин

– Ты хочешь еще что-нибудь знать?

– Да, пожалуй. Что ты думаешь об этом каберне?

– Ну, мне кажется…

– И еще: меня всегда интересовало, как женщины становятся танцовщицами в ночных клубах.

Серые глаза Черри застыли и сделались ледяными.

– Ты меня лично об этом спрашиваешь, или тебе в принципе это интересно?

– В принципе.

– Что ж ты не удосужился узнать за восемь лет работы в отеле?

– Да спрашивал я. Хорошо, не буду юлить. Как ТЫ стала танцовщицей?

– Скажем так, я оказалась профнепригодна для классического балета.

– Ого! Ты занималась балетом?

– И современными бальными танцами тоже. Двенадцать лет пота и крови, а потом мне сказали, что я великовата. Тогда я решила поискать что-нибудь, где рост только приветствуется. Мне показалось, что в ночных клубах веселее, чем у балетного станка.

– Можно согласиться с этим.

– Нет. Нельзя. К сожалению, это я поняла только теперь.

В ее голосе звучала спокойная и холодная горечь. Коннор немного оробел. Разговор принимал странный оборот.

– Я понимаю, Черри…

– Черта с два ты понимаешь! С малолетства у меня была одна любовь – балет! И вот в семнадцать лет мне говорят: спасибо, достаточно, балета больше не будет. А еще меня ждет дома мать-алкоголичка, и нет денег, и вообще ничего нет, потому что она все пропила! И тогда я просто сбежала из дома к своему парню.

– Черри…

– Не все рождаются в рубашке. В нашем городке рубашек при раздаче не хватило, не иначе. Мы с моим парнем уехали в Сидней и работали в сотне забегаловок, а потом я устроилась в данс-шоу.

– Черри, прости меня, ради Бога, я просто имел в виду…

– Что мы разные! И ты совершенно прав. Мы разные. Я плясала на подтанцовках, а потом заболела одна девчонка, и хозяин велел мне идти в стрип. Я отказалась, а он пригрозил выгнать меня с работы. Противно только в первый раз, потом привыкаешь. Просто не смотришь им в глаза – и все.

– Черри…

– А то, что я не вытираю рот после еды рукавом и не ем рыбу ножом – этому я позже научилась, тут твои подозрения оправданны. Что, Фотрелл, я тебя все-таки шокировала? Ты уже подумываешь, не погорячился ли ты, связав свою жизнь со стриптизершей, пусть даже она всего лишь бывшая стриптизерша, а жизнь ты связал всего на одну ночь?!

Глаза Коннора потемнели от ярости.

– Да. Ты права. Меня бесит сознание того, что сотни похотливых глаз смотрели на то, что я видел вчера ночью.

Она отшатнулась, как от удара. Потом, вскочила и опрометью вылетела на улицу. Коннор тяжело вздохнул, помотал головой и поспешил за ней.

Она шла быстро, не оборачиваясь, словно собиралась уйти прямо на виноградник. Коннор вполголоса выругался, вернулся к ресторану, торопливо сел в машину и поехал за девушкой.

– Черри.

Нет ответа.

– Садись в машину.

– Отвали.

– Скоро будет дождь, садись в машину.

– Отвяжись, Фотрелл. Не трогай меня.

– Садись в машину и поехали домой!

– Ищи себе другого менеджера. Новую игрушку. Я уезжаю сегодня вечером.

В ярости Коннор перегнал Черри, заглушил мотор и выпрыгнул из машины, после чего схватил девушку за плечи и сильно тряхнул.

– Черити Вейл! Выслушай меня немедленно!

Она хотела ответить резко, но почувствовала, как ее глаза наполняются слезами. Через секунду они прорвали плотину, и Черри заревела в голос, уткнувшись в плечо Коннора Фотрелла. До нее как сквозь вату доносился его мрачный голос.

– Я ревную, как сто тысяч чертей, и ничего не могу с этим поделать, потому что никогда в жизни не испытывал этого раньше.

– Это потому что мы друг другу не подходим…

– Дура! Это потому, что я никогда ни к одной женщине не испытывал таких чувств! С первой минуты, с первой, понимаешь ты это? Я… дьявол, Черри, мне плевать, кто был в твоей жизни раньше, мне плевать, чем ты занималась, но только при одном условии: если с это го момента в твоей жизни не будет никого, кроме меня!

– Ты что думаешь, там были легионы муж чин? У меня был один муж, законный, между прочим, и два друга. С одним я встречалась месяц, с другим полгода. Все! Понимаешь ты, все! Никто не хотел жить со мной, заботиться обо мне, провести со мной жизнь! Все хотели только одного…

– Я не такой! Я не уйду. И я хочу гораздо большего.

– Я понимаю, понимаю, ты просто…

– Замолкни, Вейл! Я не собираюсь уходить! И я прошу у тебя прощения за то, что сказал десять минут назад.

– Все в порядке…

– Нет, не в порядке! Я не имел права осуждать тебя, не имел права даже просто лезть в твою жизнь! И перестань считать меня заносчивым снобом с голубой кровью, потому что Кэти Фотрелл, моя мать, работала посудомойкой, а мой отец перепробовал все профессии на свете!