Шипы и розы - Рэдкомб Люси

— О, да, конечно, тебе бы этого хотелось! — За последнее время она и так услышала слишком много. — Не стоит, Стюарт, никакие слова не изменят того, что ты сделал.

Он улыбнулся, не разжимая губ, и искорки гнева в его глазах превратились в тлеющие угольки.

— А что такого я сделал?

Розлин даже задохнулась от возмущения.

— И ты еще спрашиваешь?

Его лицо посуровело.

— Все это напоминает сцену из дешевой мелодрамы. Только учти: я не собираюсь играть роль главного злодея по твоей прихоти.

— Я слышала… — упорствовала Розлин.

— Только часть разговора, — закончил он.

— Продолжение которого было еще хуже, как ты сам только что признался, — возразила она.

— Чтобы иметь возможность судить об этом самой, может, все-таки дашь мне вставить словечко?

Розлин замотала головой.

— Ты, видно, решил, что после нашего развода суд присудит тебе опеку над ребенком. И сколько же по твоим расчетам должен был длиться наш брак? Три года? Год? Ты такой мастер строить планы, что я не удивлюсь, если ты уже нанял команду адвокатов.

— Черт побери! — вскипел Стюарт. — Ребенок еще даже не родился! — Он сделал вид, будто задумался. — Но если бы судья увидел, как ты неуравновешенна…

— Как ты смеешь намекать, что я плохая мать?

— Материнство тут ни при чем. Ты всегда была самой упрямой из всех, кого я знал. В любом споре ты способна видеть только одну сторону.

— Это не спор.

— Точно, просто охота на ведьм.

— Ты что, попытаешься отрицать, что тебе невыносима мысль о том, что твоего ребенка будет воспитывать Кевин?

— Нет, с какой стати. Ни один нормальный мужчина не пожелает, чтобы его отпрыска воспитывал этот надутый манекен. Но личные качества твоих бывших любовников тут ни при чем.

— Конечно, тебя волнуют мои будущие любовники.

— Никаких «будущих» не будет! — прорычал Стюарт. — Ты моя жена.

— А вот это как раз легко исправить! — выкрикнула Розлин и сорвала с пальца золотое обручальное кольцо.

Стюарт пригнулся, и кольцо пролетело у него над головой.

— Что ты предлагаешь? Развод? — насмешливо протянул он.

Стюарт стоял перед ней в черном костюме и белоснежной рубашке. Волосы его растрепались, но он все равно казался Розлин самым привлекательным, самым сексуальным мужчиной на свете. Даже с презрительной миной на лице он был неотразим! Ужаснувшись собственным мыслям, она рассвирепела еще сильнее.

— Да!

— Что ты сказала? — тихо спросил Стюарт голосом, какого Розлин еще никогда не слышала. А ей-то казалось, что она хорошо знает все его интонации.

— Я говорила… — Слова, сорвавшиеся с ее губ в пылу ссоры, повергли в шок и ее самое, но она уже не могла взять их обратно. Не слушаясь внутреннего голоса, нашептывающего, что она совершает страшную ошибку, Розлин с вызовом вздернула подбородок. — Я сказала, что не хочу быть твоей женой.

— Осторожнее, Розлин.

— Раньше надо было думать об осторожности. Положение, в котором я оказалась сейчас, просто отвратительно, и остается только попытаться спасти то, что еще возможно.

Голова Стюарта дернулась, как от удара.

— Отвратительно, — медленно повторил он. Его чувственный рот сжался, кожа вокруг губ побледнела. — Интересное определение.

— Я никогда не рвалась стать твоей женой. — Какая-то часть ее сознания требовала одуматься, но Розлин уже не могла этого сделать. — Но ты сумел убедить меня, что это лучший выход из создавшейся ситуации.

Стюарт глубоко ранил ее, и ей инстинктивно хотелось нанести ответный удар, чтобы спасти хотя бы остатки своей гордости. Лицо Стюарта как будто окаменело, глаза, обычно такие выразительные, стали пустыми.

— В таком случае, нам не о чем больше говорить, — тихо сказал он.

Розлин не могла поверить своим ушам. Казалось, у ее ног разверзлась черная бездна. Но чему она удивляется? Она ведь не наткнулась на невидимое препятствие, а сама вырыла яму и сама же в нее прыгнула. И теперь получила, что хотела, разве нет? Стюарт был великим спорщиком, и в глубине души она рассчитывала, что он найдет какое-то убедительное объяснение, которое успокоит ее страхи. Но он сдался. У Розлин екнуло сердце. Видимо, он решил, что дело не стоит того, чтобы за него бороться, и, вероятно, даже испытал облегчение.

— Думаю, для всех, кого это касается, будет лучше, если мы просто вместе уедем, не объявляя о твоем решении.