Когда жара невыносима - Вуд Джосс

На полпути к машине его окликнули:

– Джек!

Рука легла ему на плечо. Он обернулся, увидел миссис Сандерсон и вздрогнул.

– Куда ты так спешишь?

Сердце бешено колотилось. Он судорожно попытался придумать причину ухода.

– Гм.

– Я так рада, что ты пришел. Мы так рады.

О господи. Когда это мистер Сандерсон успел к ним присоединиться? Теперь не сбежишь. Придется присутствовать на вечере памяти, да еще быть в центре внимания.

Джек пожал руку мистеру Сандерсону:

– Рад познакомиться, сэр.

– Взаимно. Называй меня Дэвид.

– А я Джун, – сказала миссис Сандерсон.

Джек снова спрятал в карманах замерзшие руки и смущенно кивнул в ответ на приглашение мистера Сандерсона отправиться к могиле Брента. Джун, очистив надгробный камень от снега, положила на него руки.

– Мы хотим с тобой пообщаться, – сказал Дэвид. – Следим за твоими успехами. Ты сделал головокружительную карьеру. Молодец.

– Спасибо.

– А ведь ты не хотел приходить, – заметила Джун. – Не хотел с нами встретиться. Почему?

Джек не смотрел ей в глаза.

– Я не хотел причинить вам боль.

– И? – Джун ждала чего-то. Он снова почувствовал себя семнадцатилетним и испугался.

– Я не могу смириться с мыслью, что жив благодаря смерти Брента, – быстро выговорил он и замер в страхе, что подобрал не те слова.

Глаза Джун наполнились слезами.

– Солнышко, ты не виноват. Его судьба так сложилась.

– Но…

– Но я благодарна тебе за то, что ты не растратил попусту свою жизнь. Нас печалит только одно – у тебя нет ни дома, ни семьи. Почему так?

– Я…

– Мы знали, ты не проживешь свою жизнь зря. Но чувства вины ты испытывать не должен, – спокойно, но твердо сказал Дэвид.

Этот разговор неспроста. Наверняка мама постаралась. Иначе с чего бы им заботиться о его семейном счастье? Гнев тут же сменился чувством благодарности. Мама права.

– Вы считаете, я могу влюбиться? Создать семью? Зная, что Брент никогда не сможет испытать этого счастья?

Дэвид положил руку ему на плечо.

– Не только можешь, должен. Возьми от жизни все, проживи ее как можно счастливее, тогда и Бренту там, на небесах, будет лучше. Он был добрым мальчиком. Умел радоваться за других.

– Мы тоже хотим, – вздохнула Джун.

Джек сглотнул слезы. Только бы они не покатились по щекам.

– Знаете, что я вам скажу? Есть одна девушка, она смогла покорить наше сердце.

Джун улыбнулась:

– Ух, какая боевая! Мне она уже нравится.

В это время боевая Элли сидела на корточках в дорожной пыли и, замирая от восторга, любовалась своим новым приобретением. В лучах солнца, снова и снова пробивавшегося из-за черных туч, совсем как стареющая поп-звезда, которая никак не решится покинуть сцену, великолепное здание становилось просто ослепительным.

В кармане шортов Элли лежал скрученный в трубочку договор. Час назад миссис Хатчинсон его подписала. Интересно, как ей удалось этого добиться?

– С меня достаточно, – заявила она старушке, устав от препирательств. – Либо вы подписываете договор, либо я уезжаю из города.

– Как?

– Навсегда. «Пари» закроется, и половина населения лишится работы, а все остальные – местной достопримечательности. Вас устраивает такой расклад?

Миссис Хатчинсон, с которой еще никогда не говорили в таком тоне, от испуга согласилась продать здание по весьма сходной цене, так что у Элли осталось достаточно денег на ремонт. Он, бесспорно, требовался, причем капитальный. Отлично. Возможно, Элли с головой уйдет в работу и хоть ненадолго забудет о своем разбитом сердце. Ведь жизнь налаживается, если не думать о том, что Джек не вернется никогда. Никогда.

Что-то холодное коснулось ее плеча. Интересно, что это? Мороженое в стеклянном стаканчике? Как мило со стороны мамы!

– Оно потрясающее, правда? – выдохнула Элли, не в силах отвести глаз от здания.

– Потрясающее, но ты еще лучше.

Такой знакомый, такой родной голос. Элли, изумленная, вскочила. Джек вернулся.

Сердце бешено заколотилось. Изумление сменилось ужасом и восторгом. Какое счастье и какую боль она испытает, когда он снова решит ее покинуть, однако сейчас это не имеет значения. Какая разница, что впереди. Ради Джека она готова на любые жертвы. Бросить все, уехать на край света, только бы он был счастлив. Только бы улыбался ей.

Еще чуть-чуть, и она повисла бы у него на шее. Но вместо этого скрестила руки на груди, тяжело вздохнула и сказала: