Счастливый билет - Грэхем Линн

Тоуни чуть-чуть расслабилась.

— Ты должен меня ставить на первое место — да что с тобой такое? — бросила ему в лицо Тиа.

— Я ставлю на первое место свою семью. Надо было мне раньше это сделать, — тихо и спокойно парировал Наварр. — Позволь мне рассказать Тоуни правду о наших отношениях, Тиа…

— Нет… Ты не можешь ей сказать… Не можешь!

— У нас нет выбора, — заявил Наварр.

— Не говори ей. Я ей не доверяю…

— А я доверяю. — Наварр сделал шаг к Тоуни, она с секунду поколебалась, потом позволила ему взять себя за руку. — Тоуни стала частью моей жизни. И ты не можешь ее игнорировать и вести себя так, как будто она пустое место.

— Если ты ей скажешь, если поставишь под угрозу мой брак и мою карьеру только ради того, чтобы сделать ей приятное, я никогда тебе этого не прощу! — со все возрастающей яростью прорыдала Тиа.

— Твой брак уже под угрозой, но это не значит, что и мой тоже надо пустить под откос. — Наварр крепко обнял Тоуни за плечи. — Тоуни… Тиа моя мать, но это большая тайна, которой нельзя делиться ни с кем за пределами этой комнаты…

— Твоя м-мать? — с трудом выдавила из себя Тоуни. — Бога ради, она слишком молода, чтобы быть твоей матерью!

Наварра такое заявление, похоже, позабавило.

— Тиа намного старше, чем выглядит.

Тиа замерла от возмущения:

— Я была почти ребенком, когда тебя родила.

— Ей тогда был двадцать один год, но она притворяется, что родила меня еще подростком, — устало пояснил Наварр. — Подробности я тебе как-нибудь в другой раз расскажу. Сейчас важно только, что она моя мать и мы с ней стараемся поддерживать связь.

Тоуни в шоке воззрилась на Тиа. Значит, ей за пятьдесят. А выглядит она на тридцать с небольшим.

— Но никто не должен это знать, — заявила Тиа. — Я лгала. У меня куча тайн. Это разрушит мою репутацию. И я не хочу, чтобы Люк знал, что его мать моложе меня…

— Я думаю, Люк это перенесет, — мягко вставил Наварр. — Ты та женщина, в которую он влюбился и на которой женился.

Тиа вздрогнула:

— Он никогда мне не простит, что я ему врала.

— А почему ты плакала в день нашей свадьбы? — спросила Тоуни.

«Не может быть! Она его мать!»

— Я что, похожа на человека, который хочет стать бабушкой? — в ужасе спросила Тиа. — Я выгляжу такой старой?

— Вряд ли тебя попросят когда-нибудь сыграть эту роль, — сухо ответила Тоуни, подуставшая от невероятного тщеславия этой женщины.

Она смотрела на Наварра и на Тиа и искала в их лицах похожие черты. И нашла. С трудом, но нашла. Значит, он такой красивый в мать.

— Я хочу прилечь. Я так устала, — пожаловалась Тиа. — Я же могу остаться теперь, когда мы все выяснили?

— Да, конечно, — подтвердила Тоуни, удивляясь тому, как такой эгоистке удалось завоевать преданность Наварра, ведь он с такой нежностью к ней относился.

— Если хочешь помириться с Люком, придется рассказать ему правду, — предупредил мать Наварр.

Тоуни предложила проводить Тиа в гостевую, но та отказалась, и это сделал Гаспар. Тоуни уже поняла, что имеет дело со свекровью, которой не нравится преданность сына жене.

Как только Тоуни и Наварр закрыли дверь собственной спальни, она сказала:

— Ну у тебя и мать.

— Когда она расстраивается, она не может сдержать эмоции. Я давно хотел тебе сказать, но много лет назад я поклялся, что никому не скажу, и она заставила меня держать слово.

— Твоя мать… — Тоуни покачала головой. — Вот уж никогда бы не подумала.

За завтраком, сразу после того, как Тоуни позвонила сестрам и заявила им, что ее совершенно не волнуют глупости, которые пишут в газетах, Наварр рассказал ей свою историю. По официальной версии, пятнадцатилетнюю Тиа заметил на улице известный режиссер. А ее первый фильм завоевал столько наград, что она тут же стала звездой. На самом деле Тиа было двадцать один год. А прессе предъявили свидетельство о рождении ее сестры. Вскоре после столь головокружительного начала карьеры она забеременела от известного режиссера. Скандальный роман с женатым человеком угрожал ее репутации, поэтому она родила Наварра тайно. Тиа поехала в Париж, притворилась собственной сестрой, родила ребенка и оставила его на воспитание сестре и ее жениху.

Тоуни нахмурилась:

— Тогда как ты оказался в детском доме?

— Я совсем не помню тетю. Я жил у нее всего пару лет. Все деньги, которые давала ей Тиа, уходили на наркотики. А когда она умерла от передозировки, меня отдали в приют. О том, что моя мать жива, я узнал только в колледже, когда мне было уже восемнадцать. Сначала со мной связался адвокат, взял с меня клятву хранить молчание…