Волшебство лета - Джордж Эмили

— Дейви, тоже мне! — фыркнул Мартин. — Этот парень от тебя без ума. Подай ему отсыревший картон, он и его слопает за милую душу!

Глэдис бросила в него пригоршню ромашек.

— Дейви без ума только от собственной жены!

Мартин завладел рукою Глэдис и принялся задумчиво перебирать тонкие пальцы. Ему предстояло затронуть малоприятную тему, и финансист подыскивал нужные слова. Давно надо было исповедаться! Пустяки, конечно, но Глэдис должна знать о нем все.

— Это хорошо, когда человек без ума от собственной жены.

Молодая женщина улыбнулась, снимая белый лепесток с его волос.

— В самом деле?

— Я когда-нибудь говорил тебе, что уже был женат? — спросил Мартин, поднося к губам ее руку.

Дразнящая улыбка Глэдис погасла.

— Нет. Нет, не говорил.

— Так вот, я был женат. Целых три недели.

— И что же произошло? Впрочем, догадываюсь. Супруга подала тебе к обеду кусок отсыревшего картона, назвав его пирогом собственной выпечки, и ты от нее отрекся.

— Все не так просто. Оказалось, что мы совершенно чужие друг другу люди. Она хотела заполучить мое имя и мои деньги, а я…

— А ты? Чего хотел ты?

— А я хотел избавиться от нее. С первого же дня! Наш брак был ошибкой. Наверное, мы оба это знали.

— Так с какой стати ты на ней женился? Она что, тоже забеременела?

Едва оскорбительные слова сорвались с языка, как Глэдис уже пожалела о собственной несдержанности. Но сказанного не воротишь. Мартин выпрямился, лицо его окаменело.

— Нет. Она не забеременела. Будь это так, уверяю тебя, я по сей день был бы на ней женат.

— Да, разумеется, ты исполнил бы свой долг до конца. — Глэдис встала и отряхнула цветастую юбку от налипшей травы. — Безусловно, — повторила она, направляясь к дому. — Я и позабыла, что ты у нас — само благородство, сама порядочность! Извини, Мартин.

— Да что на тебя нашло? — Фагерт схватил жену за плечи и резко развернул к себе. — Ты злишься на меня за то, что я развелся с женщиной, которую не любил? Или за то, что поступил бы с ней по справедливости, если бы обстоятельства того потребовали?

— Я вообще не злюсь. — Глэдис натянуто улыбнулась. — Я просто… любопытна, как все женщины. В конце концов, я впервые узнаю о том, что у меня была предшественница.

— Повторяю: эти отношения ровным счетом ничего для меня не значили! Мы познакомились, вообразили, что влюблены, и поженились. К тому времени, как у нас открылись глаза, было уже поздно.

— Ну да, скоропалительные браки никогда к добру не приводят.

— Не городи чепухи! Между нашим браком и тем другим нет ничего общего. Я женился на тебе, потому что… потому что…

— Потому что я забеременела!

— Да! Нет! То есть… — И тут он замолчал. Разумеется, он женился на Глэдис именно поэтому, зачем отрицать? Стал бы он ни с того ни с сего делать предложение малознакомой женщине!

— Избавь меня от объяснений, будь добр! — Голос жены звучал холодно. — Я уже наслышана о твоей порядочности. Ты женился на мне ради ребенка и останешься моим мужем по той же причине. Так?

— Ты права, — проворчал он. — Я останусь твоим мужем, а ты моей женой, до тех пор «пока смерть не разлучит нас», как наставлял нас тот сентиментальный мировой судья.

Он властно притянул Глэдис к себе и поцеловал — так же, как в день решающего объяснения. И впервые после визита в башню над морем, Глэдис не откликнулась. Она вообще ничего не чувствовала: ни страсти, ни гнева…

— Ты моя жена, — повторил Мартин, пристально глядя ей в лицо. — И прибавить к этому нечего.

Глэдис резко высвободилась.

— И я об этом еще не забыла. Незачем напоминать лишний раз!

Она развернулась и стремительно зашагала к дому. Фагерст сжал кулаки. Проклятье! Да что все-таки на нее нашло? Он-то надеялся, что все неприятности уже позади и Глэдис примирилась с неизбежным, но выходит, что нет!

Неужели все это время она притворялась — притворялась в часы любви? Обнимала его, ласкала и целовала, втайне проклиная ненавистный брак? Ведь, если говорить начистоту, он, Мартин Фагерст, добился своего шантажом и угрозами — именно так и не иначе! Он посчитался с ее волей не больше, чем прибрежные рифы — с желаниями гибнущего корабля. Но что с того? Они муж и жена. И пусть принимает это как должное.

Мартин глубоко вздохнул, засунул руки в карманы и постоял еще немного, глядя на море.

Нет, в любви притворство невозможно! Он бы сразу понял, что эти вздохи, этот нежный лепет — обман и ложь. Разумеется, он догадался бы… Или нет?