Шипы и розы - Рэдкомб Люси

— Только не со мной!

В сопровождении патрульной машины они доехали до самой больницы. Позже Розлин лишь смутно припоминала мигающие огни за мокрым ветровым стеклом и вой сирены, но в тот момент она была всецело сосредоточена на том, что происходило у нее внутри.

По дороге Стюарт то и дело с непринужденным видом отпускал какие-то замечания, чтобы отвлечь и успокоить Розлин, но его руки с такой силой сжимали руль, что побелели костяшки пальцев. Как журналисту, ему не раз приходилось оказываться в горячих точках и опасных ситуациях, но, когда его очередная попытка вызвать у Розлин улыбку не увенчалась успехом, он сделал вывод, что в зоне военных действий было куда легче. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.

— Прости, — пробормотал он.

— Нет, продолжай, мне это помогает.

— Правда?

— Ах, Стюарт, мне так страшно! А вдруг… — Ее глаза потемнели от страха.

Увидев, что они подъехали к больнице, Розлин испытала смешанные чувства: с одной стороны, облегчение, с другой — ужас от осознания неизбежности происходящего. Ей казалось, что за восемь месяцев можно ко всему подготовиться, но действительность обманула эти ожидания.

— Все будет в порядке, Розлин, — мягко сказал Стюарт, провожая ее в палату. — Завтра этот эпизод станет лишь неприятным воспоминанием.

Уверенность в его голосе придала ей сил, и она даже попыталась пошутить:

— Наверное, уже поздно говорить, что я передумала рожать?

Палата, в которой в последние полчаса постоянно толпились какие-то люди, вдруг опустела, и Розлин, одетая в белую больничную рубаху и подключенная к капельнице, осталась одна. Но дверь была открытой, и она слышала, как в коридоре Стюарт разговаривает с врачом.

Слушая, как он задает один вопрос за другим, Розлин вдруг поняла, что ему немало известно о родах, и ей было приятно, что можно переложить ответственность на кого-то другого.

— Схватки прекратились?

— Временно. — На какое время?

— Мы не можем допустить, чтобы процесс слишком затянулся, так как в этом случае возрастает опасность инфекции.

— Опасность? Розлин угрожает опасность?

— Мистер Роули, с вашей женой все в порядке, и вероятнее всего, роды скоро начнутся. Эти несколько часов отсрочки могут быть очень важны для плода. Хотя роды несколько преждевременные, и ребеночек очень маленький…

Тут голоса стихли, — видимо, мужчины прошли дальше по коридору.

Через несколько минут Стюарт подошел к ее кровати.

— Ты все слышала?

— Почти.

Розлин вспыхнула, усмотрев в его вопросе намек на ее манеру подслушивать. За последние недели в минуты слабости, за которые она потом презирала себя, Розлин жалела, что услышала тогда роковые слова, так резко изменившие ее жизнь, и думала, что лучше бы ей оставаться в блаженном неведении.

— Тебе нужно поспать. Ты не против, если я останусь здесь?

Он хочет остаться, поняла Розлин, и от этого у нее потеплело на сердце. Стюарт весь подобрался, ожидая отказа, и она поняла, насколько ее ответ важен для него.

— Только попробуй уйти, и я подниму такой крик, что сбежится весь персонал больницы. — Вряд ли Стюарт догадывался, что эта шутка была не таким уж сильным преувеличением. — Мне нужно, чтобы со мной все время кто-то был, — призналась Розлин, не замечая, как вспыхнули при этом его глаза. — Каждый раз, когда со мной заговаривает кто-нибудь в белом халате, я начинаю паниковать. Только не говори…

Напряжение, сковавшее тело Стюарта, заметно ослабло, и он сел, не сводя глаз с ее бледного, осунувшегося лица.

— Я буду говорить только то, что ты захочешь услышать.

— Я планировала это совсем по-другому.

Воспоминания о том, как по плану должны были происходить ее роды, быстро улетучились, и Розлин поняла, что согласна обойтись без приглушенного освещения и пленки с записями любимой классической музыки, лишь бы с ребенком все было в порядке.

Заметив отчаяние в ее взгляде, Стюарт сдержал готовое сорваться с языка замечание, что он не может судить о ее планах, поскольку его из них исключили.

— Ты такая импульсивная! Похоже, наш ребенок пошел по твоим стопам, — улыбнулся он.

Наш ребенок, мысленно повторила Розлин, и слезы выступили у нее на глазах. Теперь она не одинока.

— Тебе больно? — резко спросил Стюарт. Он уже потянулся к кнопке экстренного вызова, но Розлин его удержала.