Признаться в любви нелегко - Армстронг Линдсей

– Значит, я могу надеяться, что ты будешь здесь в тот день, когда тебе исполнится двадцать один год?

– Да.

– Ты произнесла это без особого энтузиазма.

– Пока без энтузиазма. – Она посмотрела на него, и в ее синих глазах мелькнула злость. – Тем не менее не воображай, что тебе удалось отделаться от просмотра «Проделок Уигглов».

– Разве не удалось? Я хотел сказать, – торопливо исправился он, – что и не собирался отделываться. Я просто забыл.

– А потом с облегчением вздохнул, в чем я не сомневаюсь. Но мы их не смотрели.

Бретт Хэркорт, прищурившись, посмотрел на жену.

– Как это?

– Зная, как сильно ты любишь этих «Уигглов», я уговорила детей разрешить мне записать программу на видик, чтобы мы все вместе смогли посмотреть ее завтра. А завтра, между прочим, суббота, если ты забыл, – один из тех двух дней недели, когда ты свободен от работы и разных других дел.

– Ты устроила мне такое?

– Да, Бретт. Устроила, – серьезно ответила она, а потом расхохоталась. – Они очень забавные, эти «Уигглы», знаешь ли!

– Ты как ребенок. Четверо молодых лоботрясов, пробравшихся в детский сад, чтобы там поживиться. Могу себе представить, – задумчиво сказал он. – Ну, ладно.

– Ты должен поблагодарить меня за то, что я предотвратила кризис. Саша была вне себя, когда ты не пришел.

– Саша такая же притворщица, как и ее мамаша, – беспощадно заметил Бретт Хэркорт.

– И с каждым днем становится все больше и больше на нее похожа, – согласилась Никола с легкой улыбкой.

– А как насчет Криса?

– О, я думаю, он весь в отца.

Бретт удивленно поднял бровь.

– В меня?

– Да, в тебя.

– В каком смысле?

Никола задумалась.

– Он умен… и практичен. Когда Саша, разрыдавшись, бросилась вон из комнаты, он сказал: «Ну и дурочка ты, Саш. Если это записать на видик, можно побыстрее прокручивать рекламу».

Бретт причмокнул языком.

– Вот это мне нравится. А она что ответила?

– Ну, она тоже не дурочка, – произнесла Никола со смеющимися глазами. – Она тут же остановилась, успокоилась и заявила, что любит рекламу, потому что в это время можно пойти и налить себе что-нибудь попить или что-то взять. И что она терпеть не может, когда мужчины берут пульт в руки, как будто управляют гоночными машинами.

– Ты шутишь. Ей всего шесть лет.

– И тем не менее. Более детским языком, но она сказала именно это! Очевидно, шесть лет – уже достаточный возраст, чтобы подмечать мужские слабости. С тобой, например, просто невозможно смотреть телевизор по той же причине. Как и с Крисом.

– Господи!

– Вот так. – Никола села и придвинула к себе пачку счетов.

– Мы приглашены в воскресенье на обед, между прочим, – заметил Бретт.

– В какое-нибудь интересное место? Детей можно будет взять с собой?

– Конечно. К Мейсонам. Мне кажется, ты встречалась с ними на обеде у Гуди несколько недель назад.

Никола наморщила лоб.

– А, помню. Он такой огромный бородатый медведь, а она – маленькая, привлекательная и до неловкости откровенная женщина. – Никола казалась удивленной. – Не он ли новый судья окружного суда?

– Именно он. Они пригласили нас в свой дом на Бачанс-Пойнт. У них там помимо пляжа есть еще и бассейн. Детям понравится.

– Звучит соблазнительно. – Отложив ручку в сторону, Никола с удовольствием зевнула. – Пожалуй, я закончу это завтра.

– Устала? – спросил Бретт небрежно, увидев, что она подобрала под себя ноги.

– Сама не знаю отчего.

– Так подействовала консультация по поводу семьи и брака? – предположил он.

– Если это и подействовало на кого-то, то, мне кажется, скорее на другую сторону. – Она скорчила гримасу. – Консультант был весьма озадачен.

– Остается надеяться на его порядочность, – буркнул Бретт.

– Он священник, Бретт!

Бретт встал и потянулся.

– Сомневаюсь, что тебе, как и мне, доставит большое удовольствие фигурировать в колонке светских сплетен, Никола. – Они долго смотрели друг на друга, пока он не добавил: – Не забудь, это была еще одна цель нашего брака – оберегать твое честное имя от всякой грязи.

– И на этой подобающе приятной ноте… – она встала и присела в реверансе, – я отправляюсь спать, сэр!

Он ничего не сказал, но его взгляд вдруг стал циничным и холодным.

Только не говори этих слов, предупредила себя Никола. Но, как это частенько случалось, она пренебрегла собственным советом, хотя и смогла произнести свою фразу бесстрастно, а не с безрассудной пылкостью: