Когда двое молчат - Вулф Энн

— Какая красота! — искренне восхитился Сирил. Элеонора сдержанно улыбнулась. — Ты вообще умеешь делать что-нибудь заурядное?

— О, поверь мне, дорогой, это самое заурядное блюдо, — покачала головой Элеонора. Ее медно-рыжие волосы были собраны в элегантную высокую прическу, из которой с нарочитой небрежностью выбивался один-единственный тщательно завитый локон.

— Настолько заурядное, что страшно разрушить эту красоту, — улыбнулся Сирил.

— Лучше расскажи мне, как прошло твое вчерашнее интервью. — Элеонора расправила подол пеньюара и присела на краешек стула.

Сирил осторожно — так, чтобы не нарушить восхитительной композиции, — отрезал кусочек от блинного торта и переложил его в белоснежное фарфоровое блюдце.

— Сказать по правде, это было самое странное интервью в моей жизни. — Он улыбнулся краешком губ.

— Что-то пошло не так? — настороженно посмотрела на сына Элеонора.

— Да, причем с самого начала. Журналистка из «Лаки Тревел» опоздала, а мне пришлось уйти на какое-то время. Именно в этот момент ко мне приехал… Угадай кто?

— Если речь идет о странностях, я не сомневаюсь, что это Эдди, — усмехнулась Элеонора, никогда не питавшая к другу своего сына особенно теплых чувств.

— Именно, — кивнул Сирил. — Так вот, журналистка все-таки приехала и наткнулась в кабинете на Эдди. Представляешь, что сделал этот паршивец?

— Не имею представления, но подозреваю, что выкинул одну из своих дурацких шуток.

— Вот-вот. Этот тип выдал себя за меня и наговорил моей журналистке бог знает чего…

— Твоей? — Светло-зеленые глаза Элеоноры удивленно скользнули по сыну.

— Я хотел сказать, журналистке, которая пришла ко мне, — поправился Сирил, поймав себя на мысли, что «моей» звучало намного приятнее для его ушей.

— И что она? Неужели решила, что этот шут Макгрин — хозяин фирмы?

— Эдди бывает очень убедительным, — заступился Сирил за мисс Дангл. — В общем, он болтал всякую чепуху, а заодно пытался флиртовать с этой девушкой. — Сирил положил кусочек блинного торта в рот. Каждый блинчик был пропитан ягодным сиропом. — Потрясающе, мама… — прожевав, ответил он на вопросительный взгляд Элеоноры.

— Значит, она тебе понравилась, — холодно констатировала миссис Блэкмур.

— Она? — удивленно покосился на нее Сирил. — Ты не о блинчиках сейчас?

— Конечно, не о блинчиках. — Брови Элеонор чуть сдвинулись к переносице, и Сирил понял, что его мать чем-то раздражена. — Я о твоей журналистке.

— Ах, о мисс Дангл…

— Надо же, ты даже запомнил ее имя, — усмехнулась Элеонора. — Так что, она тебе понравилась?

Сирил небрежно улыбнулся. Мама всегда хотела знать, влюблен ли он в кого-нибудь. Но странно было бы влюбиться в девушку, которую, скорее всего, он больше никогда не увидит.

Впрочем, чутье редко подводило Элеонору Блэкмур: эта девушка с колокольчиковым именем Олли Дангл заинтересовала не только Эдди, но и самого Сирила. Эти огромные сине-фиалковые глаза мало кого оставили бы равнодушным.

Но Сирил заметил не только глаза — было в этой девушке что-то такое, что привлекало внимание, притягивало к ней. Эта ее непосредственность, этот огонек, который, казалось, горел внутри нее, эта ее манера с задорным вызовом откидывать назад свою изысканно небольшую голову — все это вызывало умиление и удивление, желание узнать об этой девушке чуть больше. А может быть, и много больше…

— Да, — немного подумав, ответил Сирил. — Она забавная. И слишком уж искренняя для журналистки. Они обычно — ушлый народ.

— О, поверь мне, я знаю это не хуже, чем ты, — многозначительно улыбнулась Элеонора.

Судя по всему, ей хотелось продолжить разговор о мисс Дангл, но в дверь позвонили. Элеонора жестом остановила сына, поднявшегося было, чтобы открыть дверь.

Через несколько минут она вернулась в гостиную с роскошным букетом белоснежных лилий. Букет был так велик, что маленькая и хрупкая Элеонора, поставив его в напольную вазу, спокойно могла бы за ним спрятаться.

— Можно угадаю от кого? — весело поинтересовался Сирил у букета, за которым скрылось лицо Элеоноры. — Рональд Бакстер. Я прав?

— Да, они от Ронни, — спокойно ответствовала Элеонора. — Я говорила ему, такие букеты — сущее расточительство. Но когда он меня слушал?

— По-моему, он только тебя и слушает, — улыбнулся Сирил. — Может, хватит морочить ему голову?