Наследник Крэнфорда - Вуд Сара

— Красивая мысль. Я ее запомню. Спасибо, — просто сказала Николь, успокоенная и умиротворенная.

На мгновенье он уставился на нее, затем вдруг предложил:

— Послушайте, я не знаю, что вы подумаете о нашем английском кофе, но мы можем предложить вам чашечку растворимого в церкви — или вы можете выпить настоящего кофе у меня в доме. Приглашаю вас и вашего мужа.

— У меня нет мужа, — перебила Николь, опустив глаза на маленькую головку Люка. — Я приехала одна, — отрывисто добавила она.

Кошмар предательства Жан-Поля до сих пор причинял ей боль. Сможет ли она когда-нибудь это простить? Это было все равно, что врезаться в кирпичную стену, когда на четвертом месяце беременности она обнаружила Жан-Поля в постели со своей, как она считала до этого момента, лучшей подругой. Николь поморщилась, лицо передернуло в мучительной судороге. По его словам, она сама была виновата. Жан-Поль не хотел ребенка. Он ненавидел ее беременность и полнеющую фигуру.

Думая о будущем ребенка, она имела глупость простить его. А через две недели, почувствовав недомогание, вернулась с работы раньше обычного и снова обнаружила мужа и «подругу» в постели.

Именно тогда ее любовь к Жан-Полю умерла. Отец предупреждал ее относительно любви. Наслаждайся сексом, советовал он ей, но не принимай его за любовь. Любовь приходит, но редко. И приносит боль и страдания. Он был прав. Так и случилось.

Она заметила, что Блейк с грустью смотрит на ее малыша, и почувствовала волну сострадания, исходящую от него. И внезапно его предложение показалось ей замечательным. Она соскучилась по душевной обстановке. Последний час исчерпал резервы ее стойкости.

Она приложила руку ко лбу. Длительные часы за рулем, кормление Люка, нерегулярное питание и недосыпание…

— Вы выглядите измученной, — озабоченно сказал Блейк. — Пожалуйста, идемте, отдохнете немного, хотя бы ради ребенка.

— Вы очень добры. — Она пригладила волосы и слабо улыбнулась Блейку. — Добрый самаритянин. Кофе в любом виде было бы чудесно. Дорога показалась мне такой длинной.

— Из Франции на машине? С ребенком? — недоверчиво переспросил он.

— Я ехала несколько дней.

— Ночевали в гостиницах и таскали туда-сюда детские вещи?

Ее глаза засветились.

— Это был кошмар, — призналась она. — Правда, есть один плюс. Теперь, если мне понадобится новая работа, я могу выступать тяжеловесом от Франции. — Она в шутку продемонстрировала несуществующие мускулы, и тут ей пришло в голову, что в ее жилах нет ни капли французской крови. Как странно. Она англичанка до кончиков пальцев. К этому еще надо привыкнуть.

Блейк рассмеялся, его красивое лицо светилось жизненной энергией.

— Это действительно плюс, — признал он. — Но все-таки, должно быть, тяжело путешествовать одной.

Свое одиночество Николь почувствовала еще раньше. Богемные друзья отца после его смерти перестали посещать коттедж. Что касается ее собственных друзей, поначалу ее окружали нежной заботой, но это были либо холостяки, которые были бы не прочь приударить за ней, либо любящие пары, чья привязанность друг к другу становилась лишним болезненным напоминанием о ее неудавшемся браке. Постепенно отношение к ней всех подруг изменилось, поскольку теперь она была разведена, доступна и привлекательна. Тело, ставшее после родов пышнее и женственнее, разумеется, лишь усугубляло дело.

— Откуда вы? — поинтересовался Блейк. Перед мысленным взором Николь встал ее коттедж.

— Я живу в Дордони.

— А, это все объясняет. Земля английских эмигрантов.

— Вот именно… Я всегда считала, что мой отец француз! — выпалила Николь, поддавшись порыву. — Я понятия не имела, что он из Англии, пока не увидела его британский паспорт. Он родился здесь. А я ничего об этом не знала, пока он не…

Ее голос дрогнул, и Блейк озабоченно шагнул вперед, поддержав ее за локти.

— Тише, тише, все в порядке, — успокаивал он, но это было совсем не так.

Ее эмоции готовы были хлынуть через край. Николь снова хотелось удариться в слезы. Блейк же поддерживал ее, успокаивающе поглаживал и бормотал что-то ободряющее своим медово-бархатным голосом.

— Извините, — промямлила молодая женщина, розовая от смущения. Поднеся ладони к глазам, она решительно расправила плечи. — Я веду себя так глупо.

Внезапно ее желудок протестующе заурчал, и Николь прижала руку к животу, осознав, как голодна.