Богиня весны - Каст Филис Кристина

— У меня все еще есть те билеты в первый ряд на «Аиду». Я подумал, зайду-ка проверю, может, ты передумала. Мне не хочется идти без тебя, — сказал Скотт.

— Спасибо, но я действительно не могу.

— Но почему, Лина? Я не понимаю. Всего две недели назад...

— Не здесь. Не сейчас! — перебила его Лина, ужаснувшись, что в кондитерской мигом наступила тишина и все посетители уставились на нее и юриста, наблюдая за маленькой сценой и делая вид, что ничего не происходит.

— Но тогда где и когда, Лина? Ты уже две недели избегаешь меня. Я заслуживаю хотя бы объяснения.

Понимание того, что он прав, не сделало Лину менее несчастной, но и не заставило ее изменить решение. Скотт был красив и невероятно сексуален. К тому же он казался вполне честным и милым человеком. Но Лина не испытывала к нему никаких чувств. Ей стало бы куда легче, если бы она смогла заинтересоваться юношей. Отдаться слепому увлечению — да, неплохая мысль. И Лина даже попыталась однажды пойти на свидание со Скоттом. Но когда он прикоснулся к ней, Лина ощутила лишь тупую боль внутри. Скотт не мог заставить ее забыть.

— Идем! — бросила она.

И, выйдя из-за стойки, схватила его за руку и потащила к двери.

Когда они выходили из кондитерской, Лина услышала, как Антон мрачно вздохнул и пробормотал:

— Что за пустая трата времени...

Вечер был прохладным, и Лине давно пора было занести маленькие столики и стулья, стоявшие снаружи, но поскольку сейчас она искала возможность воздвигнуть между собой и Скоттом какое-нибудь препятствие, она только порадовалась, что все еще этого не сделала. Она присела за столик, и Скотт, взяв стул, уселся напротив. Прежде чем Лина успела что-либо сказать, он передвинул свой стул, и они оказались рядом. Видя, что Лина дрожит, он снял пиджак и набросил ей на плечи. Пиджак был теплым, от него исходил легкий запах дорогого лосьона после бритья и молодого мужского тела. Скотт хотел взять ее за руку, но Лина крепко прижала ладони к коленям.

— Скотт, — начала она, искренне надеясь, что зрелище прекрасной мускулистой груди, обтянутой тонкой дорогой рубашкой, вызовет в ней не только эстетическое наслаждение. — Я уже говорила тебе. Между нами все кончено. Я хочу, чтобы ты отнесся к этому с уважением и оставил меня в покое.

Адвокат покачал головой.

— Я не могу. К тому нет никаких причин. Всего две недели назад все было прекрасно. И вдруг однажды утром я просыпаюсь, и — упс! Все кончено! И никаких объяснений! И это после почти шести месяцев! Ты вдруг прогоняешь меня и даже не хочешь объяснить, чем я провинился!

— Это потому, что ты ни в чем не виноват. Merda! Я ведь уже говорила тебе — дело во мне, только во мне. — Он просто безупречен, мысленно добавила Лина. Молод, хорош собой, успешен, внимателен... Ему нужно найти хорошую молодую женщину, купить дом в пригороде и завести кучу детей и собаку.

— Повтори еще раз. Я не понимаю, почему ты вдруг так резко изменилась. В чем дело?

— Ты для меня слишком молод, Скотт, — серьезно сказала Лина.

— Ой, вот только не надо говорить эту ерунду! Мне двадцать пять, а не пятнадцать. Я не так уж и молод.

— Ну, давай скажем так: это не ты слишком молод. Скажем так: это я слишком стара.

— Ты не старая, — пылко возразил юрист, наклоняясь и отрывая руку Лины от коленей, чтобы сжать в ладонях. — Мне наплевать, что тебе сорок три. Ты прекрасна и сексуальна, но дело не только в этом. У тебя юное сердце. Ты просто зажигаешь меня, Лина. Когда мы были вместе, я чувствовал себя богом!

Лина грустно улыбнулась.

— Ну, больше этого не будет. Я уже не такая. — Она встала, выдернула руку из его рук. Потом сбросила с плеч пиджак и вернула его адвокату. — Я не могу дать тебе то, в чем ты нуждаешься. Во мне больше нет этого. Пожалуйста, оставь меня в покое.

Скотт покачал головой.

— Я не могу. Я люблю тебя.

— Ладно, тогда я скажу тебе правду, Скотт. Я полюбила другого.

Адвокат резко выпрямился.

— Другого?

— Да. Я не думала, что это случится, но так уж вышло. Мне очень жаль. Я не хотела огорчать тебя.

Красивое лицо Скотта вспыхнуло, и Лина видела, как он старается воздвигнуть между ними барьер оскорбленной гордости. Юноша встал. Он стиснул зубы, но в его глазах Лина видела печаль.

— Я не знал, что у тебя есть кто-то еще, но мне следовало бы догадаться. Ты слишком хороша, чтобы быть одной. Прости, что потревожил тебя. Прощай, Лина.

— Прощай, Скотт, — сказала она вслед адвокату, зашагавшему прочь от ее кондитерской.