Богиня света - Каст Филис Кристина

— Ничтожные существа, — пробормотала Артемида, скривив губы.

— Они не ничтожные. Они умеют изменяться.

Артемида покачала головой, глядя на брата.

— Да что с тобой случилось?

Аполлон уже хотел ответить сестре обычным «ничего со мной не случилось», но, посмотрев ей в глаза, увидел в них искреннюю озабоченность. Он попытался как можно беспечнее пожать плечами.

— Возможно, я тоже изменился.

Артемида встревожилась.

— Изменился? Что ты хочешь этим сказать?

Аполлон молчал, пока барменша не поставила перед ними коктейли. Когда же он наконец заговорил, в его низком голосе звучала тоска:

— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что такое любовь, что главное в ней, душа или тело?

— Что такое любовь? Что за дурацкий вопрос? — резко бросила Артемида.

— Это вопрос, который задала мне одна смертная и на который я не смог ответить. Похоже, ты тоже не в силах дать на него ответ, сестра.

Едва не поперхнувшись коктейлем, Артемида сделала осторожный глоток, обдумывая слова брата.

— Это та самая бестолковая смертная, которая поменялась телами с Персефоной? Это она сотворила с тобой такое, ведь правда? — рассерженно спросила она.

— Та смертная совсем не была бестолковой. Она выбрала Гадеса, а не меня. А бог Подземного мира предпочел ее всем другим женщинам, смертным или бессмертным.

— Ну, надеюсь, эта глупая смертная должным образом почитает Гадеса. Хотя он и правит умершими, он все же бог, и сколь бы ни были странны его вкусы, он заслуживает поклонения.

Аполлон потер лоб, как будто у него вдруг разболелась голова.

— Нет, между ними нечто другое. Тебе бы увидеть их, когда они вместе, Артемида. Между ними такое согласие, что и описать невозможно. А может, невозможно и понять…

И после небольшой паузы Аполлон добавил, как будто это только что пришло ему в голову:

— Или это я не способен понять.

— Ты подсматривал за Гадесом и Персефоной?

— Это не Персефона. Это смертная женщина, Каролина. Гадес желал не Персефону. Он полюбил смертную душу в теле бессмертной богини. И я совсем не подсматривал за ними. По крайней мере, не в том смысле, который кроется за твоими словами. Я посещал Подземный мир как гость Гадеса… несколько раз.

Так вот куда он исчезал в последнее время… Артемида предполагала, что брат навещает своего оракула в Древнем мире или затевает что-нибудь интересное, возможно, маленькую войну или даже несколько войн… А он, оказывается, гостил в Подземном мире у Гадеса? Странно, очень странно.

— Гадес всегда отличался от нас. Почему ты позволяешь ему тревожить себя этими странностями?

— Ты не понимаешь.

В глазах Аполлона светилась грусть, бог как будто смотрел внутрь себя, и это продолжало беспокоить Артемиду.

— Так объясни мне.

— Не Гадес меня тревожит. Меня тревожит та смертная, которую он любит. Я сам себя тревожу.

— Ты говоришь бессмыслицу.

— Я и сам это понимаю. Но ничего не могу поделать. Впервые в жизни я мельком увидел то, чего действительно возжелал, но и представления не имею, как это получить.

Артемиде сначала захотелось выбранить брата и напомнить ему, что он может с легкостью получить любую женщину, но что-то в его тоне удержало ее от резкого высказывания. И вместо этого Артемида, прихлебывая коктейль, внимательно присмотрелась к Аполлону. Он выглядел усталым, чего с богом света никогда раньше не случалось. Возможно ли, чтобы он так томился по смертной женщине? Артемида вспомнила одну смертную, отвергшую любовь Аполлона. Ее звали Кассандрой, но Аполлон тогда вовсе не ушел в себя и не тосковал, он разгневался — так разгневался, что лишил ее пророческого дара, которым сам же и наградил. Но смертные вроде Кассандры были исключением. Аполлон — прославленный любовник. Нимфы млели от его улыбки; даже богини соперничали между собой, стараясь добиться его внимания. Неужели страсть к смертной настолько замутила его память, что он забыл о своем искусстве обольщения?

Возникшая неподалеку суета отвлекла ее внимание от Аполлона. Небольшая группа лесных нимф в полупрозрачных белых хитонах отчаянно тараторили, обсуждая что-то; нимфы совершенно не замечали, что находившиеся поблизости смертные мужчины пожирали их голодными глазами.

Аполлон проследил за взглядом сестры и ласково улыбнулся, увидев яркую компанию нимф.

— Наверное, было не слишком мудро позволять нимфам появляться в современном мире.