Согрей мою душу! - Гусейнова Ольга Вадимовна

   Я даже в страшном сне не могла представить, какую боль мог испытывать этот мужчина, когда получил такие страшные увечья. Снова задрав голову, неожиданно для самой себя спросила:

   - А разве у оборотней могут быть шрамы? Я думала, все само собой заживает или восстанавливается.

   Усмешка коснулась его глаз, но не лица, когда он решил ответить:

   - Могут, если нанести их серебром до полового созревания, пока не прошло объединение.

   - Боже, как такую боль можно было вынести, да еще в детстве? -содрогнулась от мысли, что эти повреждения он получил будучи совсем ребенком.

   Он, подняв руку, мягко коснулся моей щеки, от чего у меня по всему телу растеклось приятное тепло. Потом снова раздался его глубокий рычащий бас. Да, при таком объеме грудной клетки, столь сильный голос не удивителен.

   - Поверь мне, девочка, физическая боль не самое страшное в нашей жизни.

   Я удивленно посмотрела на него и только сейчас осознала, что пару минут назад очень испугалась толпы оборотней за дверью, а сейчас стою наедине с одним из них и задаю глупые вопросы. Нервно сглотнув, отступила на пару шагов, тут же упершись в кровать. Судорожно оглянулась и, подойдя к креслам, опустила на одно из них многострадальную пятую точку, а потом, скорее всего производя впечатление не сильно упитанного кролика перед очень голодным удавом, снова решилась посмотреть на него. В какой-то момент мне показалось, что ему больно, таким напряженным взглядом, он смотрел на меня. Я не выдержала и спросила:

   - Кто вы такой? И зачем я вам нужна?

   - Тьерри Себастьян Морруа, глава европейского совета, но самое главное, что отныне я твоя половина и твоя тень. Не бойся меня, я не причиню тебе вреда и никогда не сделаю больно.

   Его пронизывающий, пристальный, убеждающий взгляд словно заглядывал глубоко в душу. Осмелев после такого обещания, задала весьма тревожащий меня вопрос:

   - Мои друзья и Изабель не пострадали? Что вы с ними сделали?

   - Нет, они не пострадали. Пока! - не меняя своего положения, он только чуть качнул головой, а я встревожилась.

   - Что значит пока? - голос сорвался почти на рыдание.

   Видя мое состояние, он сделал шаг в мою сторону, но заметив, что я снова напряглась, остановился и прохрипел, словно горло наждачной бумагой обработали:

   - Не бойся меня, малышка, я не причиню вреда ни тебе, ни твоим друзьям, пока они тебе дороги!

   Хм-м... последнее дополнение меня немного обнадежило.

   - Ты нет, а вот Жак или другие твои не совсем люди?

   - Умная девочка! - в его глазах снова блеснула усмешка, не затронувшая лица. - Не волнуйся, без моего приказа никто не посмеет причинить вред твоим друзьям. А на тебя даже голос повысить никто не посмеет, не то что дотронуться.

   Совсем осмелев и даже почувствовав толику уверенности, я попросила:

   - Ты знаешь, после той гадости, которой меня усыпили, до сих пор горько во рту и тошнит немного. Можно мне воды?

   Все также не отрывая от меня своих глаз, он чуть громче рыкнул:

   - Жак, воды!

   Через пару секунд в комнату вошел Жак, при виде которого я снова растеряла всю уверенность и вжалась в кресло. Заметив мои телодвижения, он остановился и, неуверенно посмотрев на Тьерри, передал ему бокал и бутылку минералки. Тот в свою очередь, не отпуская мой взгляд, подошел к столику и поставил все на него. Чуть помедлив (я так и не решилась протянуть руку к бутылке) он налил бокал и, подвинув его ко мне, сел в соседнее кресло. Отпив воды, я в смятении смотрела то на Тьерри, то на Жака, то на дверь, за которой скрывалось столько чужих и непонятных для меня мужчин. Жак тяжело вздохнул и, уже выходя за дверь, произнес:

   - Через полчаса посадка в аэропорту. Транспорт ждет и на месте все готово.

   Зябко потерев руки и не обнаружив на пальце кольца Макгрантов, потерянно посмотрела на Тьерри:

   - Я потеряла клановый перстень, как же...

   - Не волнуйся, малышка, он у меня, - прервал меня Тьерри, - не беспокойся, мы вернем его, потому что теперь ты Морруа.

   - А кто меня об этом спросил? - сделала попытку возразить, в глубине душе сомневаясь, что могу что-то изменить, но все-таки, - я тебя впервые вижу, похитили, погрузили в самолет, куда-то везете. Я могу знать куда?