Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Клэр Кассандра

Эрмиона зевнула.

— Я начиталась, — она отодвинула книгу и прижалась к плечу Гарри. — Я бы вздремнула.

— Я бы тоже, — согласился Гарри и чмокнул ее в макушку.

— И кто-то, кто предложит перекусить, не должен быть признан сумасшедшим, — произнес Рон, с надеждой глядя на Чарли.

— Обед готов, — объявил Чарли и потянулся, чтобы снять с кастрюли крышку.

Дверь шумно распахнулась, и в дом шагнул Салазар Слитерин.

Сириус недоверчиво посмотрел на Эрмиону:

— Что, прямо так? Просто взял и вошел?

Эрмиона безжизненно кивнула:

— Да, взял и вошел…

Сириус нахмурился:

— Продолжай.

Дверь захлопнулась, эхом отозвавшись в голове Эрмионы, превратившейся в огромную пустую пещеру ужаса. Все происходящее было поделено пополам, словно разрезано упавшим ножом: вот она сидит за стареньким уютным кухонным столом, обнимая Гарри, позади нее — Рон. И в следующий миг мир рухнул, и черная пустота вокруг взрезалась вспышками молний. И сквозь эту темноту на нее смотрело лицо Слитерина.

Она уставилась на него, едва видя, что происходит с другими: Чарли шагнул от плиты, Гарри сжал ее руку, Рон окаменел от удивления… — она видела только Слитерина.

Она едва ли могла припомнить, как он выглядел раньше, — трудно было сложить в единую картину затерявшиеся в памяти осколки ужаса, отвращения и страха. Она помнила эти темные, печальные, пустые глаза, помнила странное чувство, обуявшее ее, — смесь жалости, ужаса и ненависти… Тогда он казался пустой оболочкой.

Но не теперь.

Теперь он был живой, излучающий угрозу и темную силу — так вот почему все магическое сообщество боялось даже произносить его имя… Даже лицо его стало другим: таким, каким являлось ей во снах, полным темной энергии, с лихорадочно горящими злобой глазами. И оно стало молодым. Возможно, что именно так он и выглядел в молодости? Сейчас он был сильно похож на Драко — те же острые черты лица, искаженные гневом.

Что произошло? — в смятении подумала она. — Что изменило его?

На нем была черная мантия, расшитая звездами, лунами и извивающимися змеями, но руки были без перчаток. У него не было палочки. Глазами он нашел ее.

— Ровена… — позвал он.

Гарри вскочил на ноги так быстро, что она едва успела это заметить, он закрыл ее грудью, вдавив в стену. Левой рукой он сжимал у себя за спиной ее руку, правую он выставил перед собой. За его плечом Эрмиона могла видеть стенные часы, на их расплывчатом циферблате стрелки Рона и Джинни взметнулись к надписи смертельная опасность.

Ужас сжал в ледяной кулак все ее внутренности, сердце колотилось в груди, как рвущийся из клетки зверек. Она прижала к себе правую руку с зажатым в ней Ликантом и зажмурилась.

Не позволю Слитерину забрать меня, — подумала она. — Уж лучше умереть от его руки. Гарри словно услышал ее мысли:

— Я не позволю тронуть ее, — голос его был удивительно ровен и спокоен. — Тебе придется перешагнуть через меня.

— И через меня, — добавил Рон.

Чарли, все еще стоящий у плиты, безмолвствовал. Его руки были сжаты в кулаки, а выражение глаз, следивших за перемещениями Слитерина по комнате, Эрмиона не могла расшифровать.

Словно бы Рон и Гарри ничего не говорили — Слитерин продолжал двигаться по направлению к Эрмионе.

Он надвигается, как Дементор, — в отчаянии подумала она. — Словно безмолвная черная тень…

Мантия его была даже темнее черного, казалось, надвигаясь, он поглощает весь свет в комнате… А над ней было его лицо, его руки — безжизненно-белого оттенка. Она почувствовала, что Гарри с неимоверной силой стиснул ее руку и…

Комнату прорезал крик.

Эрмиона резко повернула голову: на нижней ступеньке, с выражением крайнего ужаса на лице, вытаращив глаза и зажав рукой рот, стояла Джинни.

— Джинни… — двинулся к ней Рон, но, остановленный резким жестом Чарли, застыл на месте.

Слитерин развернулся и двинулся к ней:

— Хельга…

Глаза его казались темными мрачными ранами на лице:

— Вы все — такие же, как они… И в конце концов вы тоже предали меня…

Джинни вцепилась в стул, разделявший ее и Повелителя Змей:

— Не подходи ко мне! — яростно зашипела она.

— Или что? Ты кинешь в меня этой дрянной мебелью? Ну так давай. Это не причинит мне вреда.