Зов ночи - Лазарева Ярослава

      — Милый, это я!

       Заволновавшись, я сделала шаг к нему, но расстояние между стеной и столом было кро-хотным, и я уперлась в его край. Грег отпрянул. Его глаза по-прежнему выражали ужас.

      — Да что это такое!— нервно заговорила я. — Ты меня не видишь? Или не узнаешь? Что происходит?

      Лила уже отправляла меня таким образом в прошлое, и Грег видел меня в облике кого-то,  похожего на призрак. Однако узнавал сразу. И даже слышал мой голос, правда, шелестящий и слабо различимый. Но все равно мы могли общаться. А сейчас я видела по его реакции, что он чем-то безумно напуган. Но ведь он смотрел прямо на меня. И значит, я проявилась в его реальности.

      — Любимый! — ласково произнесла я и попыталась обойти стол.

      Но Грег залез на топчан и забился в угол. Его глаза по-прежнему были расширены, лицо побледнело. Я так растерялась, что не знала, что делать. Может, восстановленная кровь действовала как-то по-другому и превратила меня в монстра, и Грег сейчас видит именно его.

      В растерянности я взяла лист со стола и медленно прочитала вслух:

— Должен я уйти, потом — вернуться,

чтоб открыть опять все ту же дверь.

Перейти порог и улыбнуться,

и забыть о тщетности потерь.

И забыть о боли расставанья.

Все исправить, вновь шагнув к тебе.

Уничтожить вечность расстоянья,

распознав погрешности в судьбе.

И узнать закон: любовь все может!

Пусть она — неслышная мольба.

Превращений путь уже несложен.

Я люблю, а значит, я — судьба!

По мере того, как я читала, лицо Грега принимало все более спокойное выражение. Я поглядывала на него и старалась, чтобы мой голос звучал мягко и нежно. Стихотворение мне понравилось, и читала я с выражением. Грег заслушался. Его лицо разгладилось, и даже румянец вернулся. — Лада, — прошептал он. — Да, милый, это я! Наконец-то ты узнал!

      Какое прекрасное стихотворение ты написал! — Тебе правда нравится? — спросил он более

      живо, но тут же вновь будто сжался, глядя на меня с подозрением. — Очень! — подтвердила я и забралась на край топчана. — Не приближайся! — со страхом произнес он.

      — Что с тобой?! — не выдержала я и разрыдалась. Грег с явным изумлением смотрел на меня.

      — Ты плачешь? — взволнованно спросил он. — Я вижу слезы на твоем лице! Настоящие прозрачные слезы! А ведь вампиры не могут плакать, — шепотом добавил он. — Неужели он меня обманул?

      — Кто? — удивилась я и вытерла глаза.— О чем ты вообще?!

      — Ты не вампир? — еле слышно проговорил он. — Лада! Ты все еще обычная девушка? Но почему я тогда вижу тебя не в виде туманного а призрака, а вполне явственно? Ты будто живая!

      — Боже мой! — всполошилась я. — Ты видишь меня в пижаме.

       Перед тем как Лила отправила меня в прошлое, я действительно была в трикотажной пи-жаме, в которой пыталась уснуть. Она состояла из коротких шортиков и майки на широких лямках светло-. голубого цвета в мелкий розовый цветочек. Я была уверена, что Грег не увидит меня настолько четко, поэтому даже не подумала переодеться.

      — Да, — улыбнулся он, — помню эту милую пижамку. Она мне всегда нравилась!

      — Я воспользовалась восстановленной кровью, — торопливо заговорила я. — Может, от этого такой эффект? Но неужели из-за того, что я не выгляжу как туманный призрак, ты решил, что я вампир?

      Грег приблизился, протянул руку. Я попыталась взять его дрожащие пальцы, но ничего не ощутила. Наши руки не могли встретиться и прошли сквозь друг друга. На мои глаза снова навернулись слезы.

      — Тут появлялся Атанас, — тихо сообщил

      Грег, глядя мне в глаза. — Рассказал, что превратил тебя в вампира. Он так жутко смеялся.

      Говорил, что ты непременно появишься в моем времени, чтобы укусить меня, и что у нас нет другого выхода. И вот ты появилась, к тому же я вижу тебя четко в привычном облике. Что я должен был подумать?

      — Бог мой! — вздохнула я, поняв, что произошло. — Атанас и правда считает, что я вампир!

      И я села на топчан возле Грега и подробно ему рассказала о смерти Леры и нападении на меня Атанаса.

      — Ты в опасности! — заволновался Грег, когда я закончила свое повествование. — И я совершенно бессилен! Сижу тут, в этом двадцать третьем году, и ничего не могу поделать! Будет этому конец?!