Зов ночи - Лазарева Ярослава

      Он сжал кулаки

      — Рената пытается тебя нарисовать, — увещевающим тоном произнесла я. — Думаю, скоро все получится. Главное, потерпеть и ничем себя не выдать.

      — Это тяжело, Лада! Я постоянно себя контролирую. Мои знания о будущем уже не раз меня подводили. А время сейчас такое, что даже малейшее подозрение, что ты какой-нибудь иностранный шпион, может привести к самым печальным последствиям.

      — Что ты имеешь в виду? — испугалась я.

      — Помнишь мою соседку Маришку? спросил Грег.

      — Еще бы! — разозлилась я. — Она так нахально к тебе приставала!

      В одном из трансов я самолично наблюдала, как к Грегу заявилась хорошенькая юная брюнетка и довольно навязчиво начала приглашать

       его в  кино. Помню, что тогда Грег в раздражении  проговорился, что не хочет смотреть фильм про  какого-то там попа, а лучше бы сходил на «Носферату». Маришка сильно удивилась, услышав это название, а Грег моментально прикусил язык. Он говорил о фильме «Носферату. Симфония ужаса». Но в 1923 году этот фильм  еще не появился и Грег по определению не мог ничего о нем знать.

      — Она не дает мне проходу — мрачно продолжил он. — Я уже не раз ей объяснял, что  люблю другую. Но она в курсе, как и все на заводе, что моя так называемая любовь Зиночка вышла замуж. И все решили, что я свободен.

      К тому же, Лада, ты не представляешь, насколько поэты сейчас в фаворе! Барышни на нас буквально вешаются. А все Игорь Северянин'! Он ввел в моду эпатаж и эстрадное ис-полнение стихотворений. Так называемые поэзовечера. И по сей день они пользуются популярностью, хотя сам Северянин уехал в Эстонию и в Москве не бывает. Но видела бы ты, как стараются наши доморощенные поэты с завода! В клубе проводят поэзовечера и даже «турниры рифм», одеваются соответственно, волосы отращивают и напомаживают, выходят на сцену с горящим взором и вдохновенным лицом. Театр, одним словом! Меня от всего этого тошнит!

      — A Есенина видел? — решила я сместить акцент в разговоре, так как Грег становился все мрачнее— Он сейчас с Айседорой  в Америке, — тихо ответил Грег. — Но лучше мне обо всем этом не знать. Меньше знаешь — крепче спишь!— удрученно добавил он.

      Его голова поникла, длинные волосы закрыли лицо. Я видела, что мой любимый по-прежнему находится в глубочайшей депрессии. Видимо, он никак не мог приспособиться к существующей реальности. Но это было понятно. Ужасающая нищета, в которой он оказался, работа на станке на заводе, которую он не любил, наша разлука и неопределенность в будущем было от чего впасть в уныние. Но он пишет стихи, и это как-то меня утешало. Творчество всегда помогает в подобных ситуациях. По крайней мере, Грег мог уйти в свой мир грез.

      «И тут еще появление Атанаса! — подумала я. — Видимо, это было последней каплей! Но как он вообще здесь оказался?»

      — Как здесь оказался Атанас? — повторила я свои мысли вслух. — Ты его видел реальным?

      — Вполне, — ответил Грег и поднял голову.

      Его голубые глаза заполняли слезы. Я бросилась к нему, желая обнять. Но пролетела до стены. Грег прошел сквозь меня, даже не шелохнулся.

      — Не делай таких резких движений, — попросил он. — Мне нехорошо от всего этого! Ты сейчас более реальна, чем в прошлые разы, и совсем не похожа на призрак. И когда твое милое лицо пролетает так близко, мне делается дурно. Реальность кажется безумной, а я в ней — сумасшедшим.

      .— Прости! — мягко ответила я и уселась напротив него. — Так хотелось обнять тебя, -поцеловать!

      Грег пристально вгляделся в мое лицо. Я замерла, не сводя с него глаз. Он был прекрасен, несмотря на то, что начал утрачивать загадочную прелесть вампира. Я видела обычного парня, со свежей кожей, нежным румянцем, блестящими волнистыми волосами, ясными голубыми глазами и розовыми губами. Ничего мистического, холодного, жестокого и таинственного в его облике уже не было. Но для меня это не умаляло его красоты. Наоборот, Грег казался ближе, чем когда-либо. И я любила его.

      Как же сильно я любила! Дыхание перехватывало и мысли начинали путаться в его присутствии.

      — Я люблю тебя, — прошептал он. Меня мучает, что я не могу тебя коснуться, ощутить вкус твоих губ, погладить твои мягкие волосы.

      Как же я истосковался, Ладушка! По правде говоря, я тут окончательно пал духом. А когда появился Атанас и начал говорить, что все кончено, что ты сейчас вампир и для меня нет других вариантов, только снова пройти превращение, я чуть с ума не сошел. Ему доставляло удовольствие наблюдать, как я страдаю. Как же он жесток!— Он вампир, — ответила я, — бездушное существо. И кому, как не тебе, знать об этом!