Колдовской свет - Смит Лиза Джейн

Наконец-то были найдены и произнесены слова, точно описывающие их отношение друг к другу: это не физическое влечение, порожденное стрессом, и не романтический флирт, а соединение духовных супругов.

Духовные супруги — Келлер и Гален.

Но это ничего не меняло: им не суждено быть вместе.

Глава 14

Келлер закрыла лицо руками и заплакала.

Она дрожала — Ракша Келлер, которая никого не боялась и никому не открывала свою душу. Она нелепо всхлипывала и скулила, как двухмесячный щенок. Хуже всего было то, что ей никак не удавалось взять себя в руки.

Но вдруг Гален обнял ее, и Келлер заметила, что он тоже плачет.

Однако, в отличие от нее, Гален не старался сдержать слезы, — наверное, потому, что от этого не становился слабее. Он гладил девушку по голове, не переставая шептать:

— Келлер, мне так жаль. Келлер… можно звать тебя Ракша?

Келлер яростно потрясла головой, смахивая слезы.

— Для меня ты все равно останешься Келлер. Просто… это ты, вот и все. И я сожалею обо всем, что случилось. Мне больно видеть, как ты плачешь. Наверное, ты думаешь, что было бы лучше, если бы мы никогда не встретились…

Неожиданно для себя Келлер вновь покачала головой. А потом, словно боясь, что другого случая не представится, обняла Галена, уткнулась лицом в его мягкий свитер и затихла, полностью растворившись в этом счастливом мгновении.

Всю жизнь она старалась спрятаться за высокими, прочными и неприступными стенами, поскольку знала: рухнув однажды, они навсегда перестанут существовать, обратятся в прах. В эту минуту Келлер чувствовала себя совершенно беззащитной.

Беззащитной — но не одинокой. Она ощущала не только физическое присутствие Галена, но чувствовала силу его духа. Ее влекло к нему. Они тянулись друг к другу. Все ближе и ближе… пока не соприкоснулись.

Ей открылись его мысли, и вновь ее сердце чуть не разорвалось.

Ты — единственная. Ты — моя духовная супруга, — звучал у нее в голове его голос.

Новое чувство захватило Келлер, и она радовалась ему. Правда, она еще раз попыталась протестовать — по привычке, но не сумела. Келлер не могла лгать тому, кто читал ее мысли.

Когда я впервые увидел тебя, — продолжал он, — то был совершенно очарован. Но об этом я уже говорил, верно? Я впервые в жизни гордился тем, что и я — оборотень. А ты?

Келлер смутилась. Она еще не перестала плакать — нет, уже перестала. Теперь, когда в нее вливались его тепло и страсть, когда руки Галена обнимали ее, мысли его читались ясно, как свои. И было невозможно устоять перед искушением.

Кажется, и я горжусь, — отозвалась Келлер. — Но только отчасти. А в остальном…

О чем ты говоришь? — перебил он, стараясь уберечь ее от мрачных мыслей. — О нашей истории? О драконах?

Нет. О том, чего ты еще не понимаешь. О том, что присуще натуре зверя. — Даже теперь Келлер боялась полностью открыться ему. — Давай не будем об этом, Гален.

Расскажи мне все, — попросил Гален.

Нет. Я помню о том, что случилось давным-давно, когда мне было три года. Радуйся, что ты можешь выбрать, в какого зверя будешь превращаться.

Келлер, прошу тебя, — повторил он.

Тебе ведь ненавистна звериная жестокость, — возразила она. — Помнишь, как ты отдернул руку, когда коснулся моего плеча в кабинете музыки?

В кабинете музыки? — Гален задумался.

Келлер мрачно ждала, будучи уверенной, что воспоминания вновь пробудят в нем отвращение. Но не дождалась.

Вместо отвращения возникло неудержимое влечение, которое он едва сдерживал. Гален опять радостно рассмеялся:

Келлер, я отдернул руку не потому, что мне было неприятно. Я сделал это потому, что… — Он умолк, потом смущенно выпалил: — Мне просто хотелось приласкать тебя!

Приласкать?

Твоя шерсть оказалась такой мягкой, прикасаться к ней было приятно, как к бархату. И мне хотелось… провести по ней ладонью — вот так. — Он провел ладонью вверх и вниз по ее спине. — Я ничего не мог с собой поделать. Но я понимал, что это опасно, что ты можешь броситься на меня, вот и отдернул руку. — Он смущенно умолк, но тут же засмеялся. — А теперь объясни, чего ты стыдишься.

Келлер стало жарко, она не сомневалась, что ее лицо пылает. Хорошо, что Гален его не видит. Жаль, что ей никогда не удастся признаться ему: она была бы очень рада, если бы он приласкал ее…