Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Клэр Кассандра

Гарри приподнял бровь.

— Это во мне говорит голос сарказма.

— Он звучит так же, как и твой обычный голос, — сухо заметил Гарри.

— Ага. Я всегда это говорил.

— Увидимся завтра на уроке, — повернулся, чтобы уйти, но замер. Наклонившись, он что-то поднял с пола — в руке его Драко увидел свернутый пергамент, скрепленный знакомой серебряной печатью.

— Похоже на то, что кто-то подсунул его тебе под дверь, Малфой.

— Точно. Спасибо, — Драко взял записку. — Ну, пока, — решительно добавил он и захлопнул дверь перед удивленно взирающим на него Гарри.

Опустив глаза к записке, Драко поколебался и все-таки, преодолев сопротивление, развернул ее. Там, как он и ожидал, была начертана карта. Стремительным почерком Рисенн было указано место, поверх которого было написано «встретишь меня здесь». К нему вели сложные извилистые пути, которыми он должен был пробираться из замка.

Драко понурил голову — его захлестнуло столь редкое для него чувство полного истощения и уныния.

Это никогда не кончится. Никогда. Никогда.

Как много секретов можно держать при себе, чтобы не свихнуться окончательно? Вот теперь еще один: секрет Гарри о родителях. С другой стороны, это значит, что Гарри доверяет ему — доверяет так, как никому больше. Он вспомнил демонов, сказавших ему, что за что-то одно расплачиваешься чем-то другим, равным по цене. За последние восемь месяцев была только одно, что давало ему что-то кроме боли и смятения, — его друзья. Никогда раньше у него не было их — таких, как Гарри и Гермиона, Сириус и Джинни. Это было по-настоящему стоящим. Это стоило всего остального.

Расправив плечи, он начал одеваться.

* * *

Свет, струящийся сквозь высокое разноцветное окно, рассыпался на полу красно-золотыми пятнами. В одном из них они и лежали, повернувшись лицом друг к другу. Его рука медленно соскользнула с ее лица и, подобравшись к пижаме, начала медленно — одну за другой — расстегивать жемчужные пуговки.

— Рон… — нежно произнесла она.

— Да?

Он встретился с ней взглядом. Даже в темноте ее глаза были голубыми.

— А ты думаешь обо мне, когда мы не… не здесь?

Половина пуговиц была уже им побеждена:

— Я думаю о тебе постоянно.

Она вздохнула:

— Ты так хорошо притворяешься…

Он разобрался с пуговками, и теперь его руки заскользили по ее обнаженной коже — нежно и бережно… Она еще помнила, каким неуклюжим он был вначале, сейчас все было иначе.

— Так же, как и ты… — он потянулся к ней с поцелуем, нежно коснулся ее губ, потом скользнул к ее шее, щеке — она откинула голову, и тут дверь распахнулась, и они услышали чей-то полный удивления возглас.

Она отпрыгнула от Рона, взмахнула руками, чтобы прикрыться. Вытаращив глаза, в полном оцепенении от увиденного, Малькольм Бэдкок, слизеринский загонщик, стоял в дверях, одной рукой держась за щеколду, а другой маша в их сторону.

Она запахнула одной рукой расстегнутую пижаму и попыталась спрятаться за Рона — тот, по крайней мере, был в трусах, — но бесполезно, Малькольм наверняка увидел и разглядел их. В полном шоке, открыв рот, он стоял в дверях, его темные глаза стали совершенно невероятного размера.

Придя, наконец, в себя, он произнес с глубоким восхищением:

— Черт, Уизли. Ты и вправду парень не промах!

Эти слова привели всех в чувство и нарушили живописную картину. Рон сгреб свою одежду, и Малькольм, почувствовав серьезность ситуации, попятился в дверь.

— Малькольм… — резко начал Рон.

— … я никому не скажу, — перебил его Малькольм, глаза его метнулись к палочке, лежавшей у руки Рона. — Это не уйдет никуда дальше меня…

Он повернулся и метнулся прочь, Рон, чертыхаясь, вскочил, застегнул молнию на джинсах:

— Подожди здесь, — попросил он ее. На ходу застегивая рубашку, он побежал к двери — босиком и забыв про палочку.

Какое-то мгновение она поколебалась, еще не придя в себя, потом вскочила и, подхватив палочку и ботинки Рона, рванулась за ним, громко захлопнув за собой дверь. Выбежав в холл, она увидела вспышку где-то слева, метнулась туда… поворот, еще один — ее вел инстинкт — вверх по ступенькам, резко влево — она почти врезалась в Рона. Тот, оцепенев, стоял в холле, уперев руки в бока.

— Рон, — выдохнула она, почти задыхаясь от слез, — где он? Где Малькольм?