Пишущая судьбы - Крапицкая Влада

Девочка заглядывает мне в глаза и произносит:

— Мама, за что ты убила их и меня?

Неожиданно наступает тишина и все кто находится в самолёте, перестают метаться по салону и кричать, а разворачиваются и с интересом смотрят на меня, в ожидании ответа. В их взгляде нет осуждения, и от этого мне становится ещё хуже. "Я не желала вашей смерти!" — хочется закричать мне, но ничего не выходит, и всё что я могу, это нечленораздельно мычать. Наконец-то с трудом я выдавливаю из себя: "Я не желала этого! Простите!"".

И просыпаюсь от собственного крика. "О Боже! Это когда-нибудь закончится?". Сев в кровати я приложила дрожащие руки к сердцу, пытаясь унять сердцебиение. По шее и спине струиться холодный пот, и я чувствую, что майка вся мокрая, а кожа до отвращения липкая.

Часы показывают половину пятого утра и, уняв дрожь в теле, я кое-как спускаю ноги с кровати. "Надо в душ!".

Это кошмар мучает меня уже год, и есть только один способ избавиться от того могильного холода, который я ощущаю, просыпаясь — это принять обжигающе горячий душ. Каждый шаг даётся с трудом, прямо как во сне и, оказавшись в ванной комнате я, сняв майку с трусиками, включаю горячую воду.

Горячие струи бьют по телу, но я чувствую только жжение и боль, а хочется тепла, и только через пару минут тело начинает согреваться, и противная мелкая дрожь начинает проходить.

"Так, сейчас выпью две чашки кофе, а потом пойду к Хану" — вытираясь полотенцем, я пытаюсь стряхнуть с себя остатки сна и настроиться на реальность.

Обернувшись полотенцем, я вышла на кухню и, включив кофемашину, подошла к окну. Дом располагался в долине и из окна открывался потрясающий вид на окружающие горы, и текущую недалеко речку. Проснувшись после своего кошмара и глядя на спокойствие, которое царит вокруг, я хоть чуть-чуть расслаблялась, хотя с каждым днём всё труднее было это сделать. "Сколько можно меня мучить? Ведь, по идее, чем чаще видишь один и тот же кошмар, чем меньше страха он должен вызывать, почему же у меня всё наоборот? Почему с каждым днём становится только хуже и такое ощущение, что произойдёт что-то ужасное… Или не ужасное?" — я прислушалась к себе, пытаясь понять свои ощущения.

С каждым днём в душе росла уверенность, что впереди меня ждёт что-то, что перевернёт мою жизнь. "Тоже мне ведьма, пишущая судьбы других! В своей сначала надо было разобраться, а потом лезть в другие жизни! Говорила же бабушка, что надо научиться управлять своей жизнью, а потом только пользоваться даром и вершить судьбы других".

Раздался сигнал кофемашины, что кофе готово и я, взяв чашку, вернулась к окну. Сделав первый глоток, и почувствовав, как оно начало согревать меня изнутри, я начала расслабляться.

"Но, что сделано, уже не переделаешь! Теперь мне всю жизнь придётся жить со своими ошибками!" — в очередной раз сказала я себе.

Выпив первую чашку, я сделала себе вторую и, выпив её, пошла в спальню. Был только один способ побороть отвратительное настроение после кошмара и каждое утро я свято придерживалась этого ритуала — душ, кофе, а потом бешеная скачка на Хане, а если была зима — то езда на снегоходе.

Но я больше любила лето, потому что снегоход бездушная железяка, а мой Хан — великолепный чёрный конь, и когда мы неслись по долине, я чувствовала себя частью этого потрясающего животного и все мысли и угрызения совести меня покидали.

Подойдя к зеркалу, я посмотрела на себя и поморщилась. Мне был двадцать один год, но чем дальше, тем больше я чувствовала себя дряхлой старухой. На внешности это никак не отражалось, если не считать того, что в волосах всё больше появлялось седины, но от природы я была блондинкой с волосами цвета спелой пшеницы и седина не бросалась в глаза, если не присматриваться. В остальном же я была, наверное, классической красавицей. Правильные черты лица, густые ресницы, серые глаза, чуть припухлые губы, загоревшая кожа, в общем, внешность куклы Барби. С фигурой тоже всё было в порядке, и когда-то я очень кичилась своей внешностью, но год назад я очнулась и теперь видела в зеркале не внешнюю красоту, а внутренне уродство. "Ирония судьбы — блондинки всегда вызывают ассоциации с чистыми и наивными существами, и природа меня сделала именно такой, но ведь внутри душа у меня чернее сажи" — думала я, расчёсывая волосы.

Теперь я стала ненавидеть зеркала, а вернее боятся их, поэтому в доме у меня было только одно зеркало и, расчесавшись, и сделав пробор, я отошла от него. Заплетая сначала одну косичку, а потом вторую, я скользила взглядом по своей комнате.