Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Клэр Кассандра

Гарри глубоко вздохнул, пытаясь унять бешеный пульс.

Имена на пластинках камина — это имена тех, кто посвятил себя служению Вольдеморту. И тех, кто отдал за него свои жизни.

Это было место сборищ Пожирателей Смерти. Когда Гарри шел сюда, он не смотрел на названия улиц — возможно, сам того не заметив, он оказался в Дрян-аллее… Впрочем, сейчас это было уже неважно: сейчас самое главное — это то, где он очутился. И как ему отсюда выбраться.

Гарри поставил чашку на камин, и от этого тихого клацающего звука у него побежали мурашки вдоль позвоночника. Потуже обмотавшись мантией, он попятился от огня и, уставясь себе под ноги, медленно двинулся к выходу — который уже был совсем рядом, шагов тридцать…

— Гарри! — дружелюбно окликнул его чей-то голос. — Гарри Поттер! Ты чего это тут делаешь?

Гарри дернулся, сердце едва не вырвалось у него из груди. Прямо перед ним, в теплом плаще и с откинутым назад капюшоном стоял Симус Финниган. Светлые волосы, мокрые от дождя — с них стекали жемчужные капли, открытое бесхитростное лицо. Он шагнул вперед и протянул Гарри руку.

— Не ожидал тебя увидеть…

— Симус! — Гарри вцепился ему в руку. — Заткнись. Ты-то что тут делаешь?

Симус недоуменно взглянул на него:

— Я увидел, что ты сюда вошел — и последовал за тобой.

Что-то в этой фразе было не так — Гарри сообразил это даже сейчас.

— Как ты мог меня узнать? у меня был опущен капюшон…

— Твои часы, — Симус указал на запястье Гарри. — Часы, что подарила тебе Гермиона, это ведь часы твоего отца? — и он моргнул — медленно, как моргает разнежившаяся на солнце ящерица. — Что-то не так, Гарри?

— Не называй меня так!

— А почему нет? — медленно и удивленно поинтересовался Симус и внезапно, без всякого предупреждения сдернул с головы Гарри капюшон — теперь Гарри стоял в свете камина с непокрытой головой. — Это ведь ты, правда?

Но протестовать было уже поздно. Со всех сторон послышались шорохи: Пожиратели Смерти поднимались, опускали свои стаканы, вставали на ноги. И двигались к ним. У Гарри от страха засосало под ложечкой.

Гарри выпустил руку Симуса и отпрянул. на них — неторопливо, медленно, скользя, как дементоры — надвигались Пожиратели Смерти, их было человек двенадцать. Время замедлило свой бег. Гарри дернул рукав, открывая рунический браслет, обжигающий холодом голое запястье. Он вскинул руку, растопырил пальцы:

— Incendius!

Словно весь гнев и ярость Гарри рванулись наружу через его вены и пальцы — стена огня встала за спиной Симуса, отгородив их от Пожирателей Смерти.

— Симус, пошли, — позвал его Гарри, опуская руку.

Но юноша вдруг покачал головой, глаза его потемнели. И вообще — они стали другими, куда синее, чем их помнил Гарри. Но сейчас было не до мелочей: пламя затихало, и Пожиратели уже пытались проникнуть сквозь него.

— Ну же, давай! — взвыл Гарри, торопя его.

Симус странно улыбнулся.

— Не стоит, Гарри, — он скрестил руки на груди. — Поглядим, умеешь ли ты бегать так же быстро, как летать.

Гарри вытаращил глаза — но времени не было: бросив последний ошалевший взгляд на непреклонного Симуса, он метнулся к двери и вылетел на пропитавшуюся дождем аллею.

* * *

Вечернее небо было фиалкового цвета — цвета текущей из вены крови. Рон сидел на краю крыши и, оглядывая окрестности, понимал, почему так расхохотался Вольдеморт в ответ на его просьбу погулять снаружи: замок стоял на вершине скалы, обрывы были гладкими и совершенно отвесными — как лезвия ножа. Далеко внизу плавали облака, едва виднелась тонкая ниточка реки, зажатой в глубоком ущелье. в отдалении едва различались горы.

— Оно уже зашло?

Голос Рисенн донесся до него из тени, отбрасываемой башней, через которую они вышли на крышу — она не выходила из неё ни на шаг. Глаза её были закрыты, лицо — бело, как снег, платье развевалось в холодном зимнем воздухе, словно два черных крыла.

Рон повернулся и бросил взгляд на последний луч солнца, утонувшего в тени синих гор на горизонте.

— Зашло.

Она боязливо приоткрыла глаза.

— Отличная ночь, — заметил Рон.

— Любая ночь лучше, чем день, — возразила она и подошла к нему. — Осторожнее — одно неловкое движение, и ты свалишься, а я не умею летать.