Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas - Клэр Кассандра

Драко коснулся рукой её лица.

Не успев ни о чём подумать, она отпрянула от него.

— Не надо.

Его рука упала.

— Что не надо?

Она вздрогнула. От кольца, зажатого в ладони, веяло холодом.

— Не надо меня трогать. Потому, что если ты меня тронешь, то я могу… Но я не могу. Мы не можем.

Он смотрел на неё. Их лица разделяли какие-то дюймы. Она видела в его глазах своё собственное отражение, она видела все переливы его радужки — местами серой, местами голубоватой, местами цвета ореха.

— И почему же нет? — снова переспросил он, тем же ровным холодным голосом.

— Из-за Гарри, — она снова вздрогнула. — Я не хочу сделать ему больно.

— Ах, вот как, — на его губах появилась кривая усмешка, и она подумала, что от этого его красивые губы разом утратили всю свою красоту. — А я хочу. Разве всё это затевалось не ради этого?

Она похолодела.

— Слезь с меня.

Он рассмеялся, и его дыхание коснулось её волос.

— Как скажешь, — неприятным, насмешливо-злобным тоном ответил он и, прижимаясь всем телом, медленно-медленно сполз с неё, так что она ощутила на себе каждый его дюйм. Откинувшись, он распростерся на мраморном полу, раскинув ноги.

— Значит, ты целовал меня ради этого? Ради того, чтобы причинить боль Гарри? — отодвигаясь от него, резко спросила Гермиона.

— Нет, — она почувствовала странное облегчение. — А вот не остановился я именно по этому, — продолжил он, счищая ногтем невидимую соринку со своей манжеты. Облегчение исчезло, уступив место горечи.

— Что ж, лично я не хочу, чтобы Гарри было больно, — процедила она сквозь зубы. — А твои желания — твои проблемы.

Его глаза сузились, как у кошки.

— И что, — прошипел он бархатным голосом, — то есть, если бы я не хотел сделать ему больно, тогда что — это было бы вполне допустимым? Что — удобоваримые самооправдания и хорошие намерения могут оправдать наше поведение? О, я не хочу причинять боль Гарри, а потому я заявляю об этом прежде, чем разбить его сердце, — так что всё о'кей. Или ты собралась потрахаться со мной и сохранить это в тайне? Но ведь не получится же, ты сама понимаешь, он всё равно узнает. И больше не захочет тебя. Никогда.

С её губ сорвался судорожный вздох:

— Нет, это не так…

— Так, — перебил ее Драко. — Не захочет тебя. Если это буду я.

— Ты…

Гермиона проглотила все слова, что хотела сказать. Он смотрел на неё, действительно сердитый, всё в нём — и напряжённые губы, и развёрнутые плечи — носило отпечаток утончённой злости. На его лице сейчас жили только глаза — оно напоминало ровную стену, сквозь щели которой лился яркий свет. Гермиона увидела гнев, ярость, бешенство — и страшную пустоту за ними, скручивающуюся в какую-то бесконечную спираль, что вела в такие места, где никогда не было света. Гермиона всегда удивлялась, почему в ней нет зависти к этому странному, решительному, полному горечи юноше, в котором было так много общего с Гарри. И теперь она поняла: никакая близость, никакое единство и связь с кем-то не стоят такой жуткой цены — такой боли и ужаса от утраты и разрыва. Нет. Это не для неё. Возможно, для Драко оно того стоило. Но она никогда бы не узнала, она не собиралась спрашивать.

— Нет необходимости быть таким жестоким, чтобы продемонстрировать свою точку зрения, — определённо, это было вовсе не то, что она хотела сказать. — И всё же, как бы ты ни был жесток со мной, к себе ты ещё более безжалостен. На это невозможно смотреть. Так что я пошла спать. А ты можешь заниматься, чем угодно.

У Драко был испуганный вид — Гермиона даже почувствовала какое-то смутное удовольствие оттого, что ей удалось его напугать. Качнувшись вперёд, она очень бережно и осторожно положила на пол между ними синее кольцо и услышала, как Драко резко вздохнул. Поднявшись на ноги, она, заставляя себя не оборачиваться, прошла в свою спальню и закрыла за собой двери.

* * *

— Так ты уверен, что это не мой сын? — поинтересовался Люциус у секретаря, с нервным видом топтавшегося у дверей его кабинета. Похоже, в нём была примесь гоблинской крови: он был ужасно уродлив, а в совокупности с шишковатым носом это производило на Люциуса неприятное впечатление. А потому он решил как можно скорее пристрелить и его, и помощника, что нанял его на работу. — Не Драко?