Хроника гнусных времен - Устинова Татьяна Витальевна

Кирилл усмехнулся. Интересно, кто придумывает эти названия? Чем, судя по названию, может заниматься НПО «Орбита»? Только запуском межпланетных спутников или на худой конец проектированием космических кораблей. На самом деле они скорее всего выполняют заказы на полиграфию или что-то в этом роде.

Кирилл задумчиво почесал нос кусочком белого картона. Выбросить? Вряд ли ему когда-нибудь понадобится Анастасия Сотникова, менеджер по связям с общественностью.

Или не выбрасывать?..

Он посмотрел на карточку, потянулся к телефону и быстро набрал номер.

Зачем он звонит?! Что он станет говорить, если, не дай бог, дозвонится?! Вечером в субботу в офисе никого не должно быть, поэтому он сейчас положит трубку и…

– Алло, добрый вечер, – приветливо сказали в трубке.

– Добрый вечер, – пробормотал Кирилл, не ожидавший ничего подобного, – с госпожой Сотниковой я могу поговорить?

– Конечно, как вас представить?

Представьте меня в ванне голым, хотелось сказать Кириллу, что было, в общем, недалеко от истины, но бодрый голос в трубке спрашивал о другом.

– Меня зовут Кирилл Костромин, – пробормотал он, злясь на себя все сильнее.

– Одну минуточку, пожалуйста.

Он решил, что положит трубку при первых же тактах гнусной мелодии, которая тотчас же потекла прямо в его ухо, но не успел.

– Да, – нетерпеливо сказал незнакомый женский голос.

– Меня зовут Кирилл Костромин, – выговорил он, глядя в потолок. Потолок был высокий и очень белый. – Вы меня помните?

– Конечно, – быстро ответил голос, и Кирилл чуть не упал с дивана. Это прозвучало, как будто она всю жизнь сидела у телефона, ожидая, когда он наконец позвонит. – Конечно, Кирилл Андреевич.

Нужно было говорить дальше, а он решительно не знал – о чем.

– Вот хорошо, что вы позвонили, – продолжал быстрый голос в трубке, – мне обязательно нужно с вами увидеться. Вы можете? Вы где? В Питере? Или в Москве?

– Со мной увидеться? – уточнил Кирилл осторожно. Ему показалось, что она принимает его за кого-то другого. За свою Киру, к примеру.

– С вами, Кирилл Андреевич. Вы можете со мной встретиться?

Он ничего не понимал.

– Могу, конечно. Я только что приехал. Если хотите, подъезжайте в «Рэдиссон». Знаете, где это?

– Знаю. На Невском. Как хорошо, что вы позвонили!.. Я приеду минут через двадцать. Мы не очень далеко, на Съезжинской.

– Я вас встречу внизу, – сказал Кирилл. Он не ожидал такого натиска. – У вас что-то случилось?

– Да, – сказала она, – я расскажу.

И положила трубку.

Она не вошла, а влетела в прохладный вестибюль и завертела головой, как сорока, отыскивая его.

Кирилл неторопливо сложил газету и поднялся из кресла. Газета была англоязычная и задумывалась неспроста.

– Госпожа Сотникова!

Она обернулась, придерживая локтем все тот же необъятный портфель, и улыбнулась с облегчением, увидев его.

– Здравствуйте, Кирилл Андреевич.

– Здравствуйте.

У нее было бледное напряженное лицо, лоб влажно блестел, и волосы, не стиснутые заколкой, оказались гладкими и блестящими. На его газету она не обратила никакого внимания. Ему стало смешно.

Когда в последний раз он таким способом хотел произвести впечатление на барышню?

– Господи, это просто счастье, что вы позвонили! Я… совсем не знаю, что мне делать.

– А что вы должны делать? – спросил он неторопливо. – Хотите кофе? Или, может быть, поужинаем? Раз уж у нас такая традиция?

– Какая традиция? – Она посмотрела ему в лицо. Беспокойство было больше ее глаз, не помещалось в них, выплескивалось наружу.

– Что мы внезапно приглашаем друг друга ужинать.

– Да, – сказала она, – можно и поужинать. Только здесь дорого, наверное.

– Ничего, – сдержанно ответил он, – я справлюсь. Не волнуйтесь.

Народу в ресторане почти не было, но она все равно ушла в самый темный угол.

– Мы играем в шпионов? – спросил он, усаживаясь и доставая сигареты. Она печально взглянула на него.

– Не знаю. Я ничего не понимаю, Кирилл Андреевич. И мне страшно.

Кирилл внезапно заподозрил неладное:

– Вы вновь поссорились с вашим фактурным возлюбленным? И он теперь вас преследует?

Она посмотрела, на этот раз удивленно.

– С кем? С Кирой? Нет, с ним все в порядке. Дело совсем не в нем.

– А в ком?

Неизвестно, чего он ожидал, но то, что с Кирой «все в порядке», ему не понравилось.

– В моей бабушке, – сказала она, понизив голос, – которая умерла. Помните, я вам рассказывала?

Он все отлично помнил.

– Я даже не знаю, как это сказать. Я мучаюсь уже две недели. Это какой-то кошмар. – Она наклонилась к своему портфелю, волосы упали на бледную щеку, и Кирилл как будто узнал это ее движение – сейчас она вытащит сигареты и будет долго копаться в поисках зажигалки. Она положила сигареты на стол и стала рыться в портфеле.

– Возьмите мою, – предложил он.

– Спасибо. Да где же она? Я же ее сунула! А, вот.

Она вынырнула из-под стола, зажав в кулаке желтую зажигалку.

– Вы только не подумайте, что я свихнулась окончательно. Я совершенно нормальная. И мне кажется, что моя бабушка не умерла от несчастного случая. Мне кажется, что ее… убили.

Это было так неожиданно, что Кирилл забыл прикурить свою сигарету. Он ничего не говорил ей про пробки и про свои сомнения, тогда в чем дело?

– С чего вы взяли?

– Я нашла фен, – выпалила она и посмотрела по сторонам, – тот самый, который бабушка уронила в воду. Из-за которого она умерла. Мама с Мусей почему-то его не выбросили. Он лежал в шкафчике в ванной. В пакете.

– Ну и что?

– Кирилл Андреевич, это совсем не тот фен. У бабушки был другой.

– Какой другой?

– Я подарила ей фен на день рождения два года назад. Фирмы «Браун». Маленький белый фен. У нее не было другого. Она вообще никаких фенов долго не признавала, считала, что они портят волосы. Так вот. В пакете серый фен. Довольно большой. На нем написано что-то вроде «профешионал», я особенно не рассматривала. Я сразу поняла, что это не тот фен.

– Почему вы уверены, что ваша бабушка именно его уронила в ванну?

– Маме его отдали, как только бабушку… увезли. Я сто раз у нее спросила. Я ничего ей, конечно, не говорила, но она сказала, что его вытащили из ванны. Понимаете?

По горлу у нее прошло движение, и она сильно затянулась сигаретой.

– Никто из нас не жил вместе с ней. Это просто случайность, что я точно знала, какой именно у нее фен. Потому что это я подарила. – Она снова сильно затянулась и неожиданно спросила шепотом: – Что мне теперь делать, Кирилл Андреевич?

Она спрашивала его так, как будто он был Шерлоком Холмсом, а она перепуганной мисс Мэри или мисс Сарой, обратившейся к нему за советом. Что там он должен сказать по сценарию? Ватсон, это дело как раз на одну трубку?

– Я не знаю, что вам делать, – сказал Кирилл Костромин, – прежде всего, это нужно проверить.

– Ничего не нужно проверять. Это не ее фен. Ее фена в доме нет, я все обыскала.

– Вы кому-нибудь рассказали об этом?

– Нет. Никому.

– Даже вашему Кире?

– Кира тут совсем ни при чем, – сказала Настя с досадой, – я никому не могу про это рассказать, кроме вас.

– Почему кроме меня?

– Потому что вы были тогда со мной в доме и… сочувствовали мне.

– Я не специалист по расследованию убийств.

– Я не прошу вас ничего расследовать. Вы только посоветуйте мне, что делать. Что я теперь должна делать?

– Не знаю.

Она замолчала. Пальцы, стискивавшие зажигалку, разжались, и Кирилл увидел, что рука у нее дрожит. Зажигалка пластмассово щелкнула, взметнулось невысокое пламя, осветило снежную скатерть и тонкие пальцы.

– Из милиции меня пошлют куда подальше, – сказала она и снова щелкнула зажигалкой.

– Пошлют, – согласился Кирилл.

Он все никак не мог осознать, что она толкует ему про убийство.

Зачем он позвонил?! Да еще газетку из стойки вытащил и посиживал с ней, сделав умное лицо, – все для того, чтобы показаться недоступным, хорошо образованным, соответствующим интерьерам роскошного отеля, процветающим и несколько утомленным столичным бизнесменом, милостиво согласившимся на свидание.