Список жертв - Гарвуд Джулия

А пока в ее гостиной удобно расположился все тот Же детектив Уинкотт. Он заскочил после работы, чтобы забрать списки уволенных сотрудников, и решил отпустить охрану и побыть с Риган до возвращения Алека. Его семья гостила у тещи, и дом был непривычно тих и пуст. Казалось бы, это здорово — можно побыть самому себе хозяином и как следует отдохнуть, но он вдруг обнаружил, что мысль о возвращении в пустой и тихий дом не вызывает у него радости.

Риган настояла, чтобы он заказал ужин и устроился на диване. Да еще и баскетбол сегодня показывают по телевизору: детектив Уинкотт чувствовал себя почти счастливым. Гостиная отделялась от спальни двойными дверями из матового стекла. Девушка уже привыкла, что в комнате кто-то есть, и даже не стала запирать двери. Правда, она напомнила себе, что не стоит ходить непосредственно перед стеклянными панелями в неглиже, а потому надела халат. Она приняла горячий душ и прошла в гардеробную. Сняла с вешалки платье «С» и, прижав к себе, уставилась в зеркало. Чудесное платье. Легкая шелковистая ткань скользнула по телу. Застегнуть молнию… Что и говорить — сидит оно идеально, подчеркивая все выпуклости ее тела и лаская кожу. Ох, пожалуй, это слишком для сегодняшнего вечера. Риган нехотя сняла платье, вернула его на вешалку и принялась перебирать другие наряды. Может, вот это? И плевать, что Корди называет это скромное платье «старушечьим и похоронным». Риган примерила платье, взглянула на себя в зеркало. М-да, как-то… мешковато. И цвет такой мышиный. Но вот если бы она попросила братьев выбрать за нее, они обязательно одобрили бы именно этот наряд.

— И очень даже неплохо, — сказала она вслух, пытаясь убедить себя, что этот чехол, напрочь скрывающий содержимое, лучше, чем то платье, которое словно говорит… Что же именно нашептывала ей шелковистая ткань? «Я хочу согрешить сегодня…» Вот так, ни больше ни меньше. И она чувствовала себя женственной и чувственной.

Риган взглянула на себя еще раз и неуверенно повторила:

— Прекрасное платье… для восьмидесятилетней тетушки.

Вспомнив, что молодость — это недостаток, который проходит довольно быстро, Риган надела «С»-платье и принялась шарить по шкафам. Наконец она отыскала черный палантин жатого шелка, купленный в Италии пару лет назад. Завернулась в него и вздохнула с облегчением — все прикрыто, и общее впечатление гораздо более скромное.

В качестве украшений она надела бриллиантовую подвеску — крошечная, лучащаяся светом капелька свисала с тонкой платиновой цепочки — и пару бриллиантовых же серег-гвоздиков. Поколебавшись секунду, она аккуратно повесила палантин на стул и подошла к матовым дверям, ведущим в гостиную. Сделала глубокий вдох и распахнула створки. Уинкотт ел картошку фри. Увидев Риган, он застыл с открытым ртом и зажатой в пальцах картошкой. Некоторое время Риган ждала в надежде, что он что-нибудь скажет. Но офицер только таращился на нее. Пару раз он моргнул, словно проверяя, не мерещится ли ему увиденное.

— Как вы считаете, это платье… подходит для благотворительного бала? Оно достаточно… пристойное?

Пожалуй, не стоило это говорить. И надевать платье не стоило. Уинкотт пошевелил губами, но так ничего и не сказал. Он только смотрел на нее.

— Я пойду переоденусь.

— Нет-нет, ни в коем случае! Платье прекрасное. Оно… оно очень вам идет. Я просто… Вы застали меня врасплох, а я не большой ценитель. Но ноги…

— А что с ними? — Риган опустила голову и с удивлением взглянула на свои ноги. Она надела открытые босоножки на высоких каблуках. Платье имело супермодный в этом сезоне «рваный» подол, и лоскутки шелковистой ткани, словно язычки темного пламени, скользили по ее ногам, обнажая их местами выше колена. — Что с ногами?

— Они… длинные. — Уинкотт важно покивал головой. — И это… загорелые. Должно быть, вы много времени проводите на солнце. — Он откашлялся и уронил картошку. — Я к тому, что это очень красивое платье.

— Спасибо.

Джона Уинкотта так и разбирало сказать: «Подожди, пока тебя увидит Бьюкенен», — но он мудро промолчал. Девчонка, похоже, чувствует себя не в своей тарелке. И ведет себя так, словно виновата в чем-то. Это выше его понимания. Неужели она действительно не знает, как хороша? Или знает, и это своего рода комплекс наоборот? Но разве можно стыдиться своей красоты?

Раздался стук в дверь, Уинкотт встрепенулся и пошел впустить Алека. Риган вернулась в спальню за палантином и сумочкой.