Танцы с огнем - Робертс Нора

— Так вот в чем дело… — Куинек снова обвел взглядом хранилище. — Полная инспекция?

— Дело в том, что кто-то умышленно повредил снаряжение. Сорванный клапан в одном из насосов в Вайоминге. Перегоревшие стартеры и истершиеся пусковые тросики в бензопилах.

— Я не собираюсь учить вас вашей работе, но все это могло просто износиться, истереться, что-то в спешке могли проглядеть, упустить.

Лицо Майкла окаменело.

— Мы ничего не упускаем. Когда снаряжение возвращается с пожара, его проверяют, ремонтируют, снова проверяют и только потом пускают в дело. А если я вам скажу, что тот же клапан отказал на двух насосах из трех, вылетевших в Динали?

— Согласен, слишком много для того, чтобы назвать это случайностью.

— Вы правы. Мы начали сплошную инспекцию и уже обнаружили две испорченные пилы и четыре залепленных шпаклевкой брандспойта. Мы не беспечны; мы просто не можем себе это позволить. И мы не можем ничего проглядеть.

— Понятно.

— Нам придется проверить все парашюты, включая тормозные и резервные. Слава богу, пока ни в одном из них мы не нашли признаков вредительства. А вы знаете, сколько нужно времени, чтобы заново уложить парашют?

— Около сорока пяти минут. Я был на экскурсии. Понятно, — повторил Куинек, доставая блокнот. — У вас есть список тех, кто проверял снаряжение?

— Конечно, и я весь его просмотрел. Я предоставлю вам фамилии парашютистов и механиков, которые имели отношение к ремонту и чистке снаряжения. Невозможно выделить кого-то одного.

— Кто-нибудь из вашей команды испытывал нагрузки более, чем обычные?

— Мои люди на Аляске, которым пришлось заматывать насосы скотчем или терять точку опоры.

Куинеку приходилось принимать на себя ответственность, посылая людей под пули, и он прекрасно понимал еле сдерживаемый гнев Майкла.

— Вы кого-нибудь наказывали? Снимали с дежурства?

— Нет и еще раз нет. Неужели вы подозреваете, что это сделал кто-то из команды? Мои люди до последнего момента не знают, когда, где и в каких условиях им придется прыгать. Кто, черт возьми, станет портить снаряжение, если сам может оказаться перед стеной огня с бесполезным насосом или бензопилой?

— Ваш вспомогательный персонал, ваши механики, ваши пилоты. Я могу продолжить список тех, кому не прыгать в огонь.

— Лео Брейкмен сдался только сегодня утром. Он уже стрелял в моих людей и, возможно, устраивал поджоги. Для того чтобы повредить снаряжение, вовсе не надо хорошо в нем разбираться.

— А Лео разбирается как раз неплохо, — вздохнул Куинек. — Я проверю. Если виновен Лео, обещаю, не скоро ему гулять на свободе.

Лукас закончил укладку, прикрепил ярлык к парашюту и повернулся к Куинеку.

— Жена бросает Лео, отдает ребенка Брейнерам, родителям отца. Они приезжают из Небраски. Айрин возвращает дом банку, продает все, что можно продать, обналичивает все, что можно обналичить, и подумывает перебраться поближе к Брейнерам и ребенку, чтобы помогать и видеть, как растет девочка.

— Вы хорошо информированы.

— Моя… — Бывают ли у шестидесятилетних мужиков подружки? — … женщина, с которой я встречаюсь, дружит с Айрин.

— Элла Фрейзер. Я тоже хорошо информирован. Я видел ее на похоронах.

— Она, чем может, помогает Айрин. Я передал вам то, что Айрин сказала Лео в участке сегодня утром.

Куинек устало провел по лицу ладонью.

— Теперь понятно, почему он заткнулся.

— По-моему, больше ему терять нечего.

— Он хочет пройти проверку на полиграфе, но, вероятно, это идея адвоката. Лео отрицает свою вину, и чем больше мы нажимаем, тем сильнее он сопротивляется. Может быть, новые обвинения сдвинут его с мертвой точки. Если возможно, я хотел бы узнать даты всех проверок снаряжения, когда в последний раз использовался каждый предмет и кем проверялся. Только сначала я должен сделать один звонок.

Куинек позвонил по сотовому дежурному офицеру и приказал установить круглосуточное наблюдение за Лео Брейкменом с целью предотвращения самоубийства.

Они приземлились в Мизуле в десять утра с минутами. Пока летели над Канадой, трясло, как на американских горках, градины, словно пули, барабанили по обшивке.

Половина команды выбралась из самолета с зелеными физиономиями, прочих тут же начало рвать.

Роуан проспала почти весь перелет, а потому чувствовала себя почти нормально, во всяком случае, у нее хватало сил мечтать о горячем душе и лошадиной дозе еды — и все равно, что это будет.

Возле склада Ро заметила Майкла с Картежником — те наблюдали за разгрузкой оборудования — и поняла, что, пока пожарные вели войну с огнем, здесь тоже шли бои… но думать об этом сейчас она была не в состоянии.

Добредя до своей комнаты, Роуан села на кровать и принялась расшнуровывать ботинки.

— Я хочу много, много секса.

— Ты женщина моей мечты.

— Первый раунд — мокрый секс в душе, а когда отскребемся от аляскинской тундры, короткий перерыв на ленч и второй раунд… — Роуан расстегнула ремень, сбросила брюки, — … горизонтальный, так, чтоб пружины запели.

— Я сейчас расплачусь от благодарности и благоговения. Не думай обо мне плохо.

Боже, как ей нравится этот парень, как хочется наброситься на него, даже грязного, с исцарапанным лицом и спутанными волосами!

— Потом еще разок перепихнемся по-быстрому, и я засяду за отчеты. Потом разминка, доклад ММ, потом опять наедимся до отвала.

— Непременно.

— И тогда, бог даст, наступит время расслабляющего, усыпляющего секса.

— Я, пожалуй, запишу, чтобы ничего не упустить.

— Все здесь. — Ро постучала по своему виску. — Итак… — Она голышом прошествовала в ванную комнату. — Праздник начинается.

По ее мнению, первый раунд прошел на ура. Она совершенно ожила и, пока Галл брился в ее ванной комнате, отправилась одеваться. И заметила записку, которую кто-то просунул под ее дверь где-то в последние сорок минут.

Полный сбор в штабе в 13:00.

Ну что ж, второй раунд придется отложить. Она показала записку Галлу.

— Неужели у Майкла появились ответы?

— Скорее куча вопросов. Поторопись, детка, а то не успеем поесть.

— Как ты думаешь, Марг что-то знает?

— Даже не сомневаюсь.

Галл вместе с Роуан вошел в кухню. Марг хорошо к нему относилась, и он знал, что она его не выгонит. Марг, Линн и новая повариха — Шелли, вспомнил он, — жарили, парили, тушили, строгали, причем делали все это так красиво и слаженно, что Галл подумал о Цирке дю Солей, только в кулинарном варианте.